Александр Добровинский - Переговоры как искусство. Профессиональные секреты звездного адвоката

Вопрос адвоката: «Простите, вы кто по профессии?»

Смех в зале.

Свидетель(с усмешкой): «Я надеюсь, что вы не серьезно… Я певица!»

Вопрос адвоката: «Это хорошо. Вы выступаете только в Москве? Вас знают только в столице?»

Издевательский смех со стороны истицы и армады ее адвокатов над неуместным вопросом обезумевшего от красоты певицы адвоката.

Свидетель:«Мне говорили, что вы хороший адвокат. Шутили, наверное… Меня, Александр Андреевич, знает вся страна. Я очень много гастролирую и, надо сказать, с большим успехом выступаю и у нас в стране, и за рубежом».

Вопрос адвоката:«Это очень здорово, и я рад и за вас, и за публику. А приблизительно сколько времени вы гастролируете?»

Свидетель:«Не совсем понимаю, к чему эти вопросы, но отвечу. До восьми месяцев в году. Вас устроит?»

Вопрос адвоката:«Более чем. Спасибо. А отпуск? Он не входит в эти восемь месяцев?»

Свидетель:«Слушайте, вы мне надоели уже. Отпуск мы с мужем и ребенком проводим у нас на вилле в Майами. И отпуск, я должна вам заметить, — это не гастроли. Это отдельный месяц. Я требую, уважаемый суд, прекратить этот допрос о моей личной жизни».

Вопрос адвоката:«Прекращаю. Теперь по нашему делу. Получается, что вы отсутствуете в Москве девять месяцев в году, как только что об этом сказали сами. За оставшиеся три месяца сколько раз вы видите ваших детей на днях рождения с их мамой? Три? Ну четыре? Как вы можете судить о том, какая мать или даже отец на самом деле? За три раза? Поясните, пожалуйста, я что-то не очень понимаю логики вашего рассказа, или это только мнение?»

В зале трагическая тишина.

Свидетель:«Мнение».

Судья:«Уважаемый свидетель. Мнение суд не интересует. Суду нужны факты».

Адвокат(и вот тут надо добить противника окончательно): «Уважаемый свидетель, простите за вопрос, но когда вы находитесь в Москве, вдали от гастролей и отдыха в Майами, вы обычно ночуете дома?»

Свидетель:«Что за вопрос? Я всегда ночую дома!»

Вопрос адвоката:«То есть я правильно могу предположить, что вы ни разу не оставались ночевать в доме у своей подруги и ее, к сожалению, уже бывшего мужа?»

Свидетель:«Нет. Зачем? У меня есть свой дом».

Вопрос адвоката:«Тогда откуда вы взяли факты про правильный рацион питания, распорядок дня и тому подобное, если ни разу не оставались там ночевать и не видели повседневной жизни детей? Поясните суду, пожалуйста».

Свидетель:«Мне об этом говорила моя подруга».

Судья:«То есть сами вы ничего не видели?»

Свидетель:«Нет, но я верю своей приятельнице. Мы дружим много лет!»

Судья:«Понятно. Это не факты, это утверждения со слов. У адвоката еще есть вопросы?»

Адвокат:«Нет, мне все ясно».

Интересно то, что произошло дальше. Несколько человек из числа звезд, услышав, что происходит на процессе, отказались приходить на суд вообще. Три человека позвонили мне и сказали буквально следующее: «Понимаешь, Саша, я же дружу с ней, отказать вроде неудобно. Сказать же толком я ничего не могу. Прошу тебя, не издевайся надо мной на суде. Ок? Мы же друзья?»

Когда заговорил последний свидетель, даже секретарю суда стало ясно, что эту часть процесса сторона истицы полностью провалила.

Теперь была очередь за мной.

Есть у адвокатов такая поговорка: «Наш главный враг — это наш клиент». Как ни странно, она очень часто оказывается правдой. Задача адвоката — убедить доверителя, доказать ему свою правоту и в конце концов взять всю ответственность на себя. Не все это могут, и не всегда это получается.

На мой взгляд, адвокаты, которые могут брать на себя ответственность за выбор тактики и стратегии, за выбор позиции, достойны всяческого уважения. Но есть еще одна вещь, и она не менее важна. Если адвокат решил сделать так, как он видит развитие дела, если он знает, как надо идти к результату, и взял ответственность на себя, он должен осознавать, что в случае его ошибки он несет кроме ответственности за то, что сделал, и вину. Легче всего найти сотни причин, почему что-то пошло не так, не получилось, не вышло. Только все это ни к чему — за ошибки надо уметь отвечать.

Когда мы встретились обсуждать список наших свидетелей, начались крики со стороны моего доверителя:

— Мы должны позвать кого-нибудь из известных людей тоже!

— Опять двадцать пять? Нет. «Мы пойдем другим путем».

— Ты сделаешь, как я говорю! Это мои дети, и это моя жизнь!

— Безусловно. Но у тебя есть выбор. Идти дальше со мной, а значит, делать, как я говорю, или поменять адвоката прямо сегодня. Никаких проблем — я не обижусь.

— А кого ты хочешь пригласить в свидетели?

— Няню. Уборщицу. Домашнего учителя. Репетиторов. Водителя. Охранников.

— Ты с ума сошел! Ты хочешь завалить процесс! Они не умеют говорить и все завалят. Это же в основном простые люди.

— Это то, что я хочу. Мне надо отработать свою линию. Твои дрессированные звезды нам не нужны.

Такая дискуссия шла часами. Несколько дней подряд.

Я держался как скала. Нельзя было никаким образом упустить подаренный мне шанс в этом безумном деле.

За процессом следили практически все СМИ. Слишком яркие и известные люди были участниками. Противная нам сторона пошла во все тяжкие. Процесс, в связи со многими интимными подробностями, публичными людьми и малолетними детьми, был закрыт для публики и журналистов. Тогда истица, используя возможность в наших судах привлекать в процесс в виде своих представителей любого человека с правильно выданной доверенностью, выдала такую доверенность очень противному и продажному журналисту. Назовем его Липкин. Последний предлагал сначала платные услуги моему доверителю, затем, получив отказ и пинок, обратился к противоположной стороне. Вот он и стал глашатаем в продажном московском желтом листке с комсомольским задором. Этот Липкин нагло врал со страниц своей газеты, и, не послушав меня, мой доверитель тоже вступил в войну компроматов. Для чего это было нужно, не знаю, я был против полоскания грязного белья на людях. Видя, что процесс приобретает не очень хороший для нее оборот, мама детей, собрав толпу друзей и умалишенных, направилась в шоу к Андрею Малахову. От нас никого не было (я запретил идти на эту запись. Понятно было, что звезд и страждущих увидеть себя на экране мы не перекричим). В результате шоу вылилось в поток сознания и надоедливых причитаний. Потерянное время как для рейтинга, так и для участников. Ну, что делать — сами получили что хотели.

Между тем процесс продолжался и шел своим чередом.

Выступала няня — не очень молодая женщина, много лет работающая в семье. Все, что я хотел услышать, там было. И расписание детей, и их досуг, праздники и просто выходные. Надо сказать, что везде присутствовал папа. И для меня это было здорово! Да, она не была оратором и очень торопилась вернуться домой к детям. Но ее не очень красивая речь текла для меня как музыка! Она была прямая и естественная. Самое главное, что ее простая речь внушала доверие всем присутствующим, а главное, суду. Няня волновалась, сбивалась с ритма, ее мысли перескакивали. Но она была настоящая.