Матиас Хирш - «Это мое тело… и я могу делать с ним что хочу» [Психоаналитический взгляд на диссоциацию и инсценировки тела]

27 мая 2009

Она не получила квартиру своей мечты. Сначала она получила согласие, но потом ей снова отказали, обосновав это довольно неубедительно. Потом она хочет прекратить индивидуальную терапию через шесть недель. Перестать ходить в группу и продолжать индивидуальную терапию не получится. Она обсуждала это с группой. В контрпереносе я снова чувствую беспомощную злость: предательство, покинутость, будто меня уничтожили. Я ничего не говорю, и Натали замечает, что я не могу принять ее наивное представление, что можно вот так прекратить терапию, без всяких фантазийных причин. Она спрашивает, имею ли я что-то против. Я говорю, что она может делать что угодно, может оставить терапию, но наша договоренность, что она будет ходить еще шесть недель. Даже если она этого не сделает, никто не сможет ей запретить это, я не могу звонить в полицию, но ей не стоит ожидать, что я это одобрю.

Это довольно агрессивная, садистичная реакция ( которой я не могу избежать ).

Она понимает это (не совсем ложным образом) так: я хочу, чтобы она просто бросила терапию и больше не приходила, я не хочу ее больше видеть. Я говорю, что я хочу лучше понять ее желание. Я предполагаю, что она, так сказать, теряет связь с реальностью, сливается со своим новым местом работы, маниакально, всесильно и триумфально обрубает предыдущие отношения (терапию). Она оставила и своего старого начальника, своего наставника. Мне приходит в голову, что она как некто, кто хочет жениться и бросает терапию от избытка чувств. Она говорит, что не может не только снять, но и купить ту новую квартиру. Она думала о том, чтобы купить ее, ведь в будущем у нее будет полноценная зарплата. Я реагирую несколько раздраженно и говорю, что она понятия не имеет («милое дитя», опять мой реактивный садизм), что это значит, купить дом или другую недвижимость, к тому же в ее возрасте, она же только получила свою первую настоящую работу после учебы. Только из-за того, что она разрывалась между тремя предложениями о работе. (Трое мужчин сражались за нее, и двоих из них она разочаровала, один из которых ее наставник, который годами поддерживал и защищал ее, в том числе и из-за ее колоссального истощения, и именно он отправил ее в терапию.) Тогда она говорит, что она все рассчитала и обдумала вместе с отцом, и они собираются купить квартиру вместе! Я реагирую несколько (слишком) возбужденно: «Ну, теперь ясно, это маниакальное слияние с отцом, тогда ей вообще больше никто на свете не нужен! (В этот момент я, к сожалению, не думаю о травматичном отыгрывании в родительском доме, когда она сидела на террасе с красным вином и сигаретой в очевидно сливающейся идентификации с отцом.) Она отвечает: «Вы так говорите, как будто я уже была у нотариуса, но это не так, и я пришла в итоге к тому, чтобы не покупать квартиру вместе с отцом!» Это уже третий раз, когда внезапно возникают разрушительные силы, атакующие отношения, когда Натали оказывается в экзистенциально переживаемой с обеих сторон борьбе за власть в терапевтических отношениях, борьбе за самоутверждение, полной агрессивных эмоций как в переносе, так и в контрпереносе. Перед последними летними каникулами, когда я озабоченно ( как в реальности, так и в контрпереносе! ) вынужден был задуматься, не следует ли ей лечь в клинику, я встретил агрессивный отказ, ей было проще бросить терапию, чем сделать это, она чувствовала, что я предал ее, хочу распрощаться с ней, нарушил свое обещание! В этой ситуации актуализировался материнский перенос, где мать переживалась как запрещающая, интрузивная и властная. К счастью, этот конфликт вылился в компромиссное решение регулярно обследоваться и консультироваться у семейного врача. Следующая ситуация недопонимания возникла из-за времени отпуска, и тогда тоже обе стороны отреагировали очень агрессивно. Моя настойчивость, питаемая агрессивной злобой ( я чувствовал себя преданным, в свою очередь ), что все идет не по договоренности, что она не принимает во внимание отношения со мной, позволила ей заметить, насколько серьезно я воспринимаю эти отношения, и это опять же сделало возможным компромисс, она смогла прийти на сессию рано утром перед отъездом. Следует отметить и тот факт, что после выяснения отношений касательно этого конфликта Натали снова легко оказывается в состоянии соблюдать сеттинг, как будто все хорошо, как будто ничего не было, так что оба контрагента могут дальше работать, не ставя отношения под вопрос всерьез. Интересно и то, как часто и сильно в этих отношениях возникает «забывание в контрпереносе». Случившийся всего две недели назад конфликт совсем не пришел мне в голову, до того момента как я связал его с ее намерением завершить терапию. Так же не пришла мне сразу в голову сцена на террасе родительского дома, я вспомнил ее только как доказательство маниакального слияния. И после того как я поговорил с групповым терапевтом, и она рассказала мне о той самой групповой сессии. Группа совсем не была согласна с ее решением, группа дружелюбно отметила, что почти ничего о ней не знает и что она практически все прорабатывает в индивидуальной терапии, группа пришла к консенсусу, что она должна продолжать комбинированную терапию! Эту информацию я тоже забыл. В группе возникло представление, что она хочет как назло прервать позитивные отношения с «отцом» ( со мной ) . По моим ощущениям же я был материнским объектом, с которым она боролась за власть в фантазийном слиянии с отцом ( новая работа, новый начальник, новые непринужденные отношения с отцом, взросление, автономия, превосходство над матерью, триумф! ).

16 июня 2009

Несколько стыдливо она рассказывает о том, что после последней сессии она отправилась домой в беспомощной злобе. Она не в последнюю очередь должна научиться принимать решения благодаря терапии, и сейчас она решила что-то и при этом снова не права! Год назад я сказал ей, что она переполнена злобой, тогда она это не поняла, но после последней сессии она готова была бросить в меня бомбу! Потом она сказала, что подписала договор. «Какой договор?» — спрашиваю я. Договор аренды, она нашла совершенно нормальное, приятное жилье в мансарде, это не квартира мечты, которую она хотела купить вместе с отцом. Хозяева квартиры живут в том же доме, они почти сразу же подружились, между ними возникла химия, она провела с ними (это молодая семейная пара с маленьким ребенком) два часа за кофе. Каждое утро она радостно предвкушает поход на новую работу, все ей в новинку, нужно подписывать тысячу бумаг. «Подписывать?» — уточняю я. Да, она получает все материалы и приборы для новой работы под расписку. Люди очень милы с ней, каждый день перед ней встают новые, интересные задачи. Кстати, она получила результаты экзаменов, и все математические предметы она сдала на пятерку, сообщает она триумфально. В школе у нее было так плохо с математикой, что мать говорила, что ей нужно было остаться на второй год. Она этого не сделала. Потом она узнала, что сама мать однажды осталась на второй год из-за математики!