Дэмион Сирлз - Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения

Юнг писал об интроверсии и экстраверсии с 1911 года, и, в то время как Роршах адаптировал и модифицировал эти термины для чернильного теста, идеи Юнга тоже видоизменялись. Прочитав «Психологические типы», Роршах жаловался: «Юнг придумал уже четвертый вариант интровертности – всякий раз, когда он что-нибудь пишет, концепция снова меняется!» В итоге их определения сошлись, и заявление Роршаха, сделанное в «Психодиагностике», – что его концепция интроверсии «вряд ли имеет что-то общее с теорией Юнга, кроме названия», – больше не соответствовало действительности, поскольку оно касалось только версий юнгианской теории, опубликованных до 1920 года, когда Роршах еще только писал свою книгу.

Как и Роршах, Юнг отвергал статичное классифицирование результатов исследований и настаивал, что живые люди всегда являют собой сочетание типов. Юнг описывал, как одни части личности компенсируют другие, – например, люди, сознательные интроверты или мыслители, могли быть носителями бессознательной интроверсии или чувственности. В длинных, проницательных описаниях взаимодействий в реальном мире он показывал, как поведение людей одного типа может быть верно или ошибочно истолковано другими, смотрящими на мир с точки зрения их собственных типов. Категории, предложенные Юнгом, предназначались не для того, чтобы присваивать поведенческие ярлыки, а для того, чтобы помочь разобраться в сложностях реальных жизненных ситуаций.

Суть, однако, состояла в том, что все люди разные. Когда Юнга спросили, почему он утверждает, что существует четыре типа, именно эти четыре, каждый в экстравертной или интровертной форме, он ответил, что эта схема была результатом долгих лет личного психиатрического опыта, – просто уж таковы люди.

Проблема, как написал Юнг в эпилоге к «Психологическим типам», заключалась в том, что любая теория о сознании «исходит из предпосылки, что человеческая психология единообразна и неизменна, как и научные теории в целом предполагают, что неизменна сама природа вещей». К сожалению, это не так, – не существует однородной человеческой психологии. Упомянув известный девиз «Свобода, равенство, братство» и проведя параллель с социализмом и коммунистической революцией в России, – аллюзии, которые определенно привлекли внимание Роршаха, – Юнг сделал решительное заявление, что равные возможности для всех, равная степень свободы, один и тот же достаток для всех, даже абсолютная справедливость любого рода сделают одних людей счастливыми, а других – несчастными. Если бы я правил миром, должен ли я дать Мистеру Х вдвое больше денег, чем Мистеру Y, поскольку деньги значат для него очень много? Или не должен, поскольку принцип всеобщего равенства важен для Мистера Z? Что насчет людей, которым нужно унижать других, чтобы самим чувствовать себя хорошо, – как мы будем удовлетворять их нужды? Какие бы законы мы ни издавали, они «никогда не смогут преодолеть психологические различия между людьми». То же самое в науке, и в любой разнице мнений: «Партизаны из разных лагерей атакуют друг друга с внешней стороны, постоянно выискивая прорехи в “доспехах” противника. Дрязги такого рода обычно бесплодны. Большую ценность имела бы ситуация, в которой диспут перемещен в измерение психологии, откуда он и вырос. Смена позиции вскоре поможет увидеть разнообразие психологических подходов, каждый – с собственным правом на существование».

Всякая точка зрения «зависит от личной психологической предпосылки». Ни один теоретик «не понимает, что психология, которую он видит, – это его психология и, кроме того, это психология его типа. Поэтому он полагает, что может быть только одно правильное объяснение… именно то, которое соответствует его типу. Все прочие точки зрения – я бы сказал, все семь прочих точек зрения, которые, по-своему, столь же верны, как и его взгляды, – для него являются всего лишь отклонениями», по отношению к которым он ощущает «явную, но очень понятную неприязнь».

Проект «Психологических типов» начался как раз с примера несовместимых взглядов: в то время как Фрейд считал, что все вращается исключительно вокруг секса, а Альфред Адлер – что первопричиной всех процессов является стремление к власти, работа Юнга «выросла изначально из нужды определить направление, в котором мое видение проблемы отличается от видения Фрейда и Адлера… Пытаясь ответить на этот вопрос, я начал изучать проблему типов, поскольку именно психологический тип человека является тем фактором, что с самого начала определяет и ограничивает его суждения». В книге Юнг деликатно кружил вокруг своих собственных ограничений. Вопреки тому, что его проект имел все шансы стать чем-то вроде божественного прозрения, объясняющего все психологические типы, Юнг вновь и вновь признавал свою пристрастность. Он прямо сказал, что стремление к полной, всеобъемлющей теории является частью его собственной психологии; что Фрейд был, по-своему, настолько же прав, как и Юнг; что Юнгу понадобились годы, чтобы признать и оценить другие типы, отличающиеся от его собственного; что его суждения о других типах были предвзяты и недостоверны.

Как Юнг прекрасно знал, видеть глазами другого человека почти невозможно. «Это факт, который постоянно и в огромных количествах проявляется в моей практической работе», – писал он. Этот факт сейчас подтверждается практически в каждом комментарии в интернет-обсуждениях: «Люди действительно неспособны понять и принять точку зрения, которая отличается от их собственной… Каждый человек настолько заключен в рамки своего типа, что попросту не в состоянии понять другие взгляды».

Фундаментальность «Психологических типов» была результатом интуитивных и аналитических способностей Юнга в сочетании с его растянувшимися на десятилетия попытками несмотря ни на что выйти за пределы себя.

Роршах согласился с фундаментальными тезисами книги, и это, как ничто другое, помогло ему сократить собственный путь наверх. Будучи начитанным в юнгианской философии, Роршах был приглашен рецензировать книгу «Психологические типы», и в апреле 1921 года он согласился. Но чем больше он изучал этот труд, тем меньше понимал, как задействовать в своей практике заложенные в нем идеи.

Эта книга представляет собой монструозный том, содержащий в буквальном смысле сотни страниц рассуждений об индийских Ведах, швейцарской эпической поэзии, средневековой схоластике, Гёте и Шиллере и о чем угодно еще, что только может послужить иллюстрацией, помогающей выразить два полюса человеческого опыта. «Я читаю Юнга со смешанными чувствами, – написал Роршах в июне. – Там есть много правильных вещей, определенно много, но они встроены в очень странную архитектуру». Пятью месяцами позже: