Дэмион Сирлз - Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения

Герц провела несколько лет, работая исследователем в фонде Браша при Университете Вестерн-Резерв (ныне Университет Киза), собирая данные для крупной авторитетной монографии, – более трех тысяч протоколов Роршаха от различных групп людей: дети, подростки, представители разных рас, здоровые, больные, выдающиеся личности, правонарушители. К концу 1930-х годов она почти закончила свою рукопись – исчерпывающий учебник, который, скорее всего, изменил бы историю теста Роршаха в Америке, будь он опубликован. Однако фонд Браша был закрыт, после чего Герц позвонили из университета: «Однажды они решили уничтожить все материалы, которые больше не использовались и которые руководство посчитало бесполезными. Мне позвонили и сказали, что я могу забрать свои материалы. Я сразу же приехала с группой аспирантов-помощников и грузовиком, но, к моему ужасу, оказалось, что все мои бумаги уже сожгли “по ошибке”. Их “перепутали” с остальными выброшенными документами. Все записи тестов Роршаха, все психологические данные, все рабочие тетради плюс моя рукопись – все сгорело в пламени». Коллекция данных не подлежала восстановлению, потеря была невосполнимой, и Герц «отказалась писать книгу без опоры на свои собственные исследования». После этого несчастья ведущий умеренный голос общества Роршаха – ближайший по духу и настроению к голосу самого Роршаха – был потерян или по крайней мере подчинился мнениям Клопфера и Бека.

В последующие годы Герц написала десятки важных статей, но так и не собрала их в единую книгу, вероятно, уступив пальму первенства Клопферу, после того как в 1942 году он опубликовал собственный учебник. Сделанный ею ранее акцент на психометрии все чаще уступал место подходу, похожему на точку зрения Клопфера. На протяжении полувека она регулярно писала обзорные статьи, оценивая состояние их научного направления в целом, больше сравнивая или критикуя других, чем делая собственные заявления. Большая часть ее ранней работы была сфокусирована на детях и подростках, без акцента на медицинском диагностировании, которое тесно связано с первыми десятилетиями теста Роршаха в Америке за пределами Чикаго. Несомненно, имел значение тот факт, что она была женщиной, хотя трудно сказать, какую роль сыграла половая принадлежность – прямую или косвенную – в ее выборе более «феминизированных» тем и в ее нежелании публиковать книгу. В любом случае, хотя ее подход к проведению и интерпретации тестов Роршаха и отличался от техник Бека и Клопфера, она так никогда и не придала своей методологии форму целостной самостоятельной системы.

Интуитивные интерпретации и общий субъективный подход Клопфера находили более сильный отклик, чем акцент Бека на объективности. В худших своих проявлениях Бек был сухим и черствым, тогда как Клопфера на протяжении его карьеры прославляли как волшебника и поносили как мошенника. Но ни тогда, ни позднее никто не подвергал сомнению тот факт, что организационный талант Клопфера был неоценим для подъема метода Роршаха в США.

К 1940 году Клопфер читал лекции трем курсам в педагогическом колледже Колумбийского университета и еще одному – в Нью-Йоркском государственном психиатрическом институте, был научным руководителем у восьми аспирантов в Колумбийском и Нью-Йоркском университетах, а также проводил лабораторные занятия и семинары от Сан-Франциско, Беркли и Лос-Анджелеса до Денвера, Миннеаполиса, Кливленда и Филадельфии. В течение года возникли ответвления в Техасе, Мэне, Висконсине, а также в Канаде, Австралии, Англии и Южной Америке. Герц с 1937 года тоже вела два курса для аспирантов в год, а также полугодовой курс по проведению теста Роршаха; Бек много работал в Чикаго; даже Эмиль Обергольцер, который в 1938 году эмигрировал в Нью-Йорк, провел ряд лекций для Нью-Йоркского психоаналитического общества в 1938–1939 годах. Заинтересованные люди могли начать базовое или профессиональное обучение по всей стране.

В элитном женском колледже имени Сары Лоуренс, учебном заведении поблизости от Нью-Йорка с гибкой программой обучения, адаптированной к каждому студенту, сотрудники и преподаватели в 1937 году были недовольны тем, что они могли узнать о своих учениках из «наблюдений и общего курса объективных тестов». Поэтому психолог Рут Манро обратилась к тесту Роршаха. Клопфер проанализировал шесть протоколов от первокурсников и предоставил не содержащие имен студентов профили преподавателю, который безошибочно распознал каждого ученика; прочие слепые анализы и «различные другие проверочные модели» оказались столь же убедительны.

Удовлетворенные тем, что тест сработал, Манро и ее коллеги по колледжу Сары Лоуренс были вскоре «настолько заняты им, что запланированный полный научный анализ был отложен». Тест Роршаха выглядел лучше, чем все, чем они обладали, и, если преподаватели и научные руководители, владевшие обширной и детальной информацией о каждом студенте, подтверждали результаты теста и считали, что тест «подтвердил и подчеркнул» то, что они сами предполагали, чего еще могли они желать? «Роршах не был непогрешим, – писала Манро, – как и мнения преподавателей. Однако процент совпадений между ними был очень высок, показывая хорошую эффективность, так что мы остались довольны и приняли тест Роршаха на вооружение как полезный инструмент в планировании образования. Вряд ли стоит упоминать то обстоятельство, что мы никогда не используем тест в качестве единственного или даже основного критерия для формирования суждения в любом важном решении, касающемся кого-то из студентов». В течение трех лет команда Манро подвергла тесту Роршаха более ста студентов, а также шестьдесят преподавателей, чтобы исследовать возможность предвидения того, как сложатся отношения между учителями и учениками.

Вскоре результаты теста Роршаха стали использоваться, чтобы адаптировать преподавательские навыки к потребностям каждого студента или предполагать, есть ли у неуспевающих студентов «внутренние ресурсы, опираясь на которые, можно добиться улучшения». Одна студентка, дочь юриста, отличалась узким спектром интересов, на удивление неподатливым мышлением и яростным сопротивлением всему новому. Когда встал вопрос, было ли ее поведение обусловлено «поверхностными подростковыми реакциями», над устранением которых следует работать, или же это «глубоко укоренившийся компульсивный психотип», который вряд ли может поменяться, ее закостенелые и интеллектуально неброские результаты теста Роршаха указали на последнее. «Трудно понять, как лучше помочь этой девушке», но дать ей определить собственные области обучения было бы неправильным. Еще одна студентка, нервная и чрезмерно совестливая, проявила во время теста Роршаха оригинальное и яркое воображение. Изменение ее жестко структурированной программы таким образом, чтобы дать ей больше свободы для реализации собственных интересов, привело к превосходным результатам.