Джесс Хилл - Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера

С тех пор прошло семь лет, но истории вроде тех, что описаны выше, до сих пор случаются. Адвокаты и по сей день предупреждают своих клиентов, что заявлять об абьюзе небезопасно. Юристы по-прежнему уговаривают матерей дать согласие на ордер суда, который может поставить ребенка в уязвимое положение. Судьи снова и снова призывают женщин забыть старые обиды и «подумать о детях», а также пеняют жертвам, что те зря поднимают «поросшие быльем воспоминания». Как будто насилие само собой исчезает, когда отношения двоих заканчиваются! «Пока Семейный суд не будет работать нормально, никто не имеет право советовать женам, что им, мол, следует просто уйти от агрессора», – сказала мне одна женщина-адвокат, Никки [158], которая сама прожила с домашним тираном десять лет после того, как он впервые поднял руку на ее ребенка. Она знала, как несправедливо семейное законодательство обходится с пострадавшими от абьюза и как тяжело будет запретить мужу доступ к ребенку. Поэтому предпочла остаться в браке – так проще было следить за действиями агрессора. «Только так я могла защитить сына», – подчеркнула она. Если один из родителей все же решится сделать честное заявление в Семейном суде, ему, возможно, повезет: судья будет в курсе, что такое абьюз, адвокат поверит в искренность заявителя, эксперт будет достаточно квалифицирован, чтобы распознать признаки злоупотреблений. Но очень часто в таких случаях истца годами таскают по судам. Бюрократическая волокита подчас длится еще очень долго после завершения отношений с абьюзером. Фактически сам заявитель подвергается судебному преследованию, а служители Фемиды продолжают его тиранить, пока ребенок не подрастет и не сможет сам решать, с кем ему жить. Среди тех, кто рассказывал мне подобные истории, конечно, преобладали женщины. Но я таких знаю нескольких отцов, у которых были доказательства того, что они подвергались абьюзу в браке, и при этом они столкнулись с такой же непрофессиональной оценкой со стороны экспертов и недоверием со стороны судей.

В 2016 году стартовали с разницей примерно в месяц две громкие кампании по реформированию семейных судов. [40] На фоне подготовки к выборам федерального уровня Рози Бэтти выступила с планом преобразований из пяти пунктов, разработанным организаций Women’s Legal Service. В Национальном пресс-клубе Рози представила презентацию этой программы. «С тех пор как я потеряла Люка, – сказала она, – ко мне обращалось множество женщин. И первейшей их жалобой было несовершенство семейного права и бюрократическая система, которая доводила их до полного отчаяния». Это стало главной заботой правозащитниц, так как «множество людей внутри системы просто не понимают или не желают понимать сложную природу домашнего насилия». Проект Бэтти и ее единомышленников предполагает такие реформы, как разработка специального протокола для рассмотрения случаев домашнего насилия в судах по делам семьи, увеличение финансирования некоммерческой правовой поддержки для жертв, специальные образовательные программы для юристов и работников суда, помогающие им больше узнать об абьюзе и психологических травмах. Через месяц после презентации общественная группа по защите детей Bravehearts («Храбрые сердца»), созданная Хетти Джонстон, выпустила 277-страничный доклад и призвала Королевскую комиссию проверить деятельность семейных судов. В последние дни 2018 года коалиция федеральных политиков вместе с общественными организациями с Джонстон во главе, а также другие активисты еще раз выступили с требованием направить комиссию в суды. Письмо, подписанное 17 сенаторами, тремя членами нижней палаты парламента, а также представителями сорока НКО, гласило: «Нынешняя система дисфункциональна и опасна. Она ежедневно наносит серьезный ущерб детям». [41]

Семейный суд долгие годы отвергал все обвинения в свой адрес. Однако в 2018 году уходящий в отставку глава этого ведомства Джон Паско наконец признал ошибки. [42] Ему неоднократно указывали на случаи, когда отцы убивают детей. Так произошло с четырехлетней Дарси Фриман, а также с братом и сестрой подростками Джеком и Дженнифер Эдвардс. «Эти вопросы преследуют нас, возникают будто из тени вновь и вновь, когда мы разбираем, казалось бы, самые обычные дела. Если в них присутствуют обвинения в насилии, никогда не знаешь, с какими ужасными последствиями можно потом столкнуться», – сказал Паско. На конференции в Брисбене он заявил, что было предпринято около пятидесяти крупных расследований, связанных с применением Закона о семье. Но если следующее правительственное разбирательство не удовлетворит общественность, возмущенную неадекватной работой системы, тогда, по словам судьи, «безусловно, следует направить в Семейный суд Королевскую комиссию».

Мне хотелось бы заострить на этом внимание. Времена бесконечных формальных «беззубых» расследований прошли. Система калечит беззащитных детей, таких, как упомянутые в этой книге Карла, Тим, Салли, Алекс, и многих других. Всю оставшуюся жизнь им приходится бороться с последствиями полученной в раннем возрасте травмы. В их случаях прошлого уже не вернуть, но мы можем сделать так, чтобы другие юные создания не отправлялись жить к опекуну, которого они боятся. Только разбирательство, проведенное на самом высоком уровне, может показать, что не так с семейным законодательством и как изменить его к лучшему [159] Гарри и Мия, о которых мы рассказывали в начале этой главы, вернулись к матери после того, как отец отказался от опеки. Когда я спросила у Гарри, что он думает о Семейном суде, он ответил: «Этот суд ужасен, так нельзя делать, нельзя отправлять ребенка к родителю-абьюзеру. Закон обратили против мамы, которая ничего дурного не сделала. Фактически у нее украли сына и дочь и передали агрессору». Другим детям, которые попали в такую же ситуацию, Гарри посоветовал только одно: «Не сдавайтесь, боритесь!» ( Прим. автора. ) .

По мере работы над книгой я знакомилась со многими необычными женщинами, но одна из героинь особенно поразила меня своей силой и непреклонностью. Эта женщина – аборигенка. Таких историй мне ранее не доводилось слышать. Чтобы выжить самой и спасти дочь, ей пришлось пройти суровые испытания, почти как в детективах и триллерах. Ей не только удалось сохранить жизнь, бежав от невероятного насилия; она продолжила борьбу, не побоявшись вступить в противостояние с могущественными силами, и выиграла схватку. У этой женщины острый язык и несгибаемая воля. Мы побеседовали с ней через несколько лет после того, как она покинула мужчину, чуть не убившего ее. Сначала рассказ о ее судьбе был центральным сюжетом этой главы. Но буквально за несколько дней до ухода книги в печать моей героине пришлось отказаться от публикации этих материалов. Бывший партнер снова угрожал ей, и она побоялась публично называть свое имя.