Джесс Хилл - Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера

Мне очень хотелось бы поведать миру о ней, и однажды, надеюсь, я смогу это сделать. Но пока это невозможно. И все же мне не хочется притворяться, будто нашей встречи и в помине не было. И поэтому я начинаю главу, выражая восхищение мужеством и замечательным умом этой женщины. Я не могу назвать ее, но она знает, что я помню о ней.

Коренное население Австралии унижали и третировали более двух столетий подряд. И нет ничего удивительного, что именно среди австралийцев «первой нации» [160]встречается наиболее жестокое семейное насилие. Как написала принадлежащая к народу коори писательница Мелисса Лукашенко: «Аборигенки всю жизнь проводят в жестокой среде, их оскорбляют как темнокожие, так и белые мужчины. Поэтому им трудно поверить, что существуют представители сильного пола, которые не бьют и не насилуют своих подруг». [1] Статистика сурова: коренных австралиек примерно в 35 раз чаще госпитализируют с травмами, связанными с домашним насилием (это усредненные данные по всей стране, но в некоторых отдаленных районах они подвергаются гораздо большему риску – к примеру, в 80 раз чаще белых попадают в больницу с такими повреждениями). [2] Кроме того, их травмы более тяжелые и аборигенки чаще от них погибают. [3] Однако сообщения об этих смертях почти не появляются в прессе. По словам активистки и писательницы из племени арренте Селесты Лиддел, «в гибели аборигенки нет ничего неожиданного ». [4] Разорвать отношения с агрессором трудно любой женщине, но для коренных австралиек тут есть особый риск. Им часто кажется, что уйти от абьюзера просто невозможно, ну, или придется заплатить за это слишком высокую цену. В докладе специальной группы по борьбе с домашним насилием, учрежденной при правительстве штата Квинсленд, представлен обобщенный итог нескольких исследований, посвященных тем, кто пытается вырваться из замкнутого круга семейного абьюза. Эти материалы показывают, что весь жизненный уклад аборигенок в отдаленных поселениях устроен так, что они оказываются в безвыходном положении. Фактически в ловушке. В докладе гипотетическая, но выстроенная на основе изучения реальных кейсов ситуация была описана так:

«Представьте, что вы аборигенка, живущая в удаленном от больших городов регионе штата Квинсленд. До ближайшего соседнего поселения – три часа пути, до ближайшего торгового центра Woolworths – девять часов, да и то только в ту часть года, когда дороги остаются проезжими. В вашем поселке 75 домов, 500 жителей и один телефон-автомат. Курица гриль стоит 50 долларов, тюбик зубной пасты – 14 долларов. Сфера услуг весьма ограниченна. За десять минут можно пройти все поселение из конца в конец. Вы здесь жили всю жизнь и ничего другого просто не знаете. Здешний стиль жизни для вас кажется нормальным. Тут живет вся ваша семья, все близкие люди.

Вы родили троих детей от мужа, который тоже отсюда родом. Он вас бьет. Постоянно. Иногда кусается. Полностью контролирует все ваши действия. Его родственники живут рядом. Вы не можете никому пожаловаться на семейное неблагополучие, иначе опека отберет у вас детей, и следующие полтора года вы будете бороться за то, чтобы вернуть их. Такое уже было с вашей сестрой. Если вы начнете возмущаться, семья супруга будет вам мстить. Уехать вам некуда, вы нигде никогда не были. Дядя мужа работает в железнодорожной кассе, а двоюродный брат мужа держит единственный магазинчик мобильной связи. Сестра мужа трудится на заправке. Даже если вам удастся сбежать, супруг найдет вас. Или вам придется уехать в неведомую даль, где у вас вообще никого нет, никто не поможет и не поддержит.

Допустим, муж ударил вас прямо посреди улицы. Местный полицейский это видел. Полиция передает дело в суд, но там ваш муж во всем винит вас. Вы пытаетесь рассказать полиции правду, но они говорят, что от них ничего не зависит, все решает судья. Пока идет разбирательство, супруг живет дома, его некуда поместить на это время, некуда изолировать. Рассмотрение дела откладывается. Вы ждете.

Вы возвращаетесь домой после судебного заседания. Начинаете искать другое жилье, встаете в социальную очередь. Перед вами еще двадцать человек. А всего в фонде социального жилья штата – 50 квартир. Предполагаемое ожидание – три года. Решение о предоставлении социальной квартиры принимает местная комиссия. В ней, кстати, работает тетя мужа.

Так проходит несколько месяцев. Вы стараетесь не злить свою половину. Едете на прием к психологу-консультанту, и тот сообщает вам то, что вы уже и так понимаете: если невозможно вырваться из своего тесного мирка, лучше уж остаться с агрессором, тогда давление на вас будет меньше.

Через три месяца назначают повторное заседание суда. Муж после него снова возвращается домой. Вам страшно, и вы не понимаете, почему они не могут просто приказать ему уйти от вас и больше вас не трогать? Полицейский вроде бы говорил, что обвинитель не знает, что делать. Рассмотрение затягивает адвокат истца. Вы опять ждете. Во время последнего заседания ваше имя вообще не упоминалось.

Муж угрожает и требует, чтобы в суде вы молчали. Он бьет вас в живот так, чтобы не оставалось синяков. Он уже не раз это делал. На прошлой неделе с вами связались из службы опеки. Никто не будет забирать детей, но для этого нужно, как они предупредили, чтобы в доме всегда был мир. Но это же не в вашей власти! Следующее заседание суда – через три недели. Может, что-то сдвинется с мертвой точки?.. Наконец суд подписывает ордер. После этого муж снова бьет вас на улице… И весь процесс начинается снова». [5]

«Если вы собираетесь уйти от мужа, вам придется не просто уехать из поселения, но оставить там детей и всю свою родню, – говорит Эми Маккваир, журналистка, происходящая из племени дарумбал и аборигенов островов Южного моря. – Поэтому такое количество представительниц коренных народов в конце концов решает остаться. Им просто некуда идти».

Аборигенки из отдаленных поселений оказываются в западне. Им некуда бежать от семейного неблагополучия. Они ничего, кроме своего маленького городка, не знают.

Есть еще одна причина, почему такие отношения бывает сложно разорвать. Когда женщина осознает свое бесправие, а также последствия травмы, которую до нее переживало несколько поколений, семья остается той единственной соломинкой, за которую она пытается ухватиться. Очень часто насилие порождается ревностью. Мужчина, который мало что в жизни может контролировать, отыгрывается на семье, чтобы почувствовать себя увереннее. Коренные австралийки и их дети более уязвимы, чем все другие социальные группы в Австралии, но надо сказать, что их угнетатели далеко не всегда принадлежат к их расе. Одно из исследований показало, что большинство состоящих в браке аборигенок, заявивших об абьюзе (59 %), замужем за белыми мужчинами. [6] [161]