Джесс Хилл - Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера

Тот, кто раз столкнулся со страшным опытом, будет снова и снова мысленно переживать травму, ощущать тот же ужас и беспомощность.

У детей с комплексной травмой формируется мировоззрение, неотъемлемой частью которого становится предательство и боль. По мнению исследователя из Бостона, они все время ждут атаки, настроены на нее и реагируют гиперактивностью, агрессией или, напротив, сразу сдаются, или их парализует. Подобные реакции снижают остроту переживания стресса. Когда такой человек сталкивается с чем-то, что напоминает травматичные события, или на него воздействуют другие вызывающие стресс триггеры, он, как правило, теряется, дезориентируется, «диссоциируется». Жертвы домашнего насилия настроены на предательство и потому с легкостью неверно интерпретируют события, прочитывая их как сигнал опасности. От этого на них нападает отчаяние и безнадежность. Они вынуждены постоянно быть начеку, всего пугаться, неадекватно реагировать на происходящее. Такие люди потеряли веру в человека, им приходится все время оглядываться по сторонам и думать о безопасности. Поэтому, когда приходит пора строить отношения, они зацикливаются на том, что их могут покинуть или обидеть. «Это выражается в болезненной привязанности, – заключает ван дер Колк, – в чрезмерной покорности или, наоборот, в строптивости. Поступки таких людей определяет тотальное недоверие. Они часто бывают одержимы жаждой мести». [30] Их терзают вечные подозрения, они ни на кого не могут положиться, поэтому близость с другими оказывается недостижимой. Результат – социальная изоляция. Очень часто, по мнению ван дер Колка, они в буквальном смысле «отрезаны» от собственных чувств и не знают, как описать свое внутреннее состояние.

Вот наиболее характерные симптомы комплексного ПТСР:

• недоверие

• суицидальные мысли

• приходящее и уходящее ощущение отделенности от собственного тела, автономность сознания

• социальная изоляция

• чувство вины и стыда

• ощущения своего радикального отличия от других людей

• ощущение безнадежности и беспомощности

• склонность к причинению вреда самому себе и нанесению себе увечий

• алкоголизм и другие химические зависимости [109]. [31]

Концепция комплексного ПТСР завоевала столько приверженцев, что Американская ассоциация психиатров попросила ван дер Колка оценить, насколько это состояние может быть приравнено к психическим расстройствам. Эта работа проводилась в рамках подготовки четвертого издания DSM в 2000 году. Сотни исследований дали убедительные результаты, так что комитет, утверждавший внесение изменений в руководство, 19 голосами против 2 проголосовал за включение нового заболевания в документ. Однако он туда так и не вошел, хотя вроде бы прошел все стадии согласования.

Но тут в дело вмешались могущественные силы, причастные к составлению DSM. Им не понравилось, что симптомы комплексного ПТСР пересекались с симптомами многих других расстройств. Правда, именно на этом были основаны предлагаемые ван дер Колком и Херман преобразования в подходах к реабилитации! Эксперты хотели, чтобы их пациентов лечили от одного комплексного заболевания, а не от целого ряда неточно установленных состояний, для каждого из которых были свои протоколы терапии и препараты. Ван дер Колк и Херман не ожидали, что медицинский истеблишмент будет так яростно защищать неизменность устоявшихся методик психиатрической помощи. Но на кону оказались миллионы долларов, вкладываемых в разработку новых лекарственных средств. Тот факт, что страдающим комплексным ПТСР была показана психотерапия, а не медикаментозное лечение, означал, что фармацевтическая отрасль могла столкнуться с невероятными убытками.

На сегодняшний день в DSM так и нет диагноза, который объединял бы весь комплекс симптомов и отклонений в поведении, которые характерны для детей и взрослых, долгое время существовавших в стрессовой ситуации [110]. «Основываясь на том, что такие пациенты обычно очень замкнуты, подозрительны или агрессивны, им в настоящее время часто ставят псевдонаучный диагноз – оппозиционно вызывающее расстройство. Его записывают, скажем, если родители жалуются: “Ребенок ненавидит меня всеми фибрами души и не делает ничего, о чем я его прошу”. Также временами в карту записывают нечто вроде: “ деструктивное расстройство дисрегуляции настроения ”, когда есть жалобы на перепады настроения», – пишет ван дер Колк в своем бестселлере 2013 года «Тело помнит все» ( The Body Keeps the Score). Далее он рассуждает о том, что на молодых людей с подобными расстройствами, еще до того как они достигли двадцатилетия, навешивают массу впечатляюще звучащих, но бессмысленных ярлыков. Что до лечения, то в ход идет, как правило, то, что модно в конкретный момент, – разрекламированные препараты, коррекция поведения, экспозиционная терапия и так далее. «Все это редко работает, – подытоживает ван дер Колк, – а часто даже усугубляет ситуацию». [32]

Когда люди, страдающие комплексным ПТСР, наконец получат правильный диагноз, их жизнь резко поменяется. Они поймут, что о них знают, их замечают. «Я испытала огромное облегчение, когда получила такое медицинское заключение», – говорит Анна. После этого она периодически в течение трех лет получала специальную терапию. Хотя всем нужно понимать, что бороться с некоторыми симптомами данного расстройства можно всю жизнь.

«Комплексное ПТСР не дает человеку строить нормальные эмоциональные связи. Когда я нахожусь с кем-то во взаимоотношениях, я все время жду предательства, потому что родители, которых я любила больше всего на свете, постоянно подводили меня, – продолжает Анна. – При этом теряется не только доверие к старшим и к самому себе, но и ко всей вселенной. Это особенность моего внутреннего мира, и невозможно в одночасье изменить его. Но можно работать над его коррекцией ».

Комплексное посттравматическое стрессовое расстройство – это гениальный способ приспособиться к жизни после предательства самых близких.

Диагноз, о котором здесь идет речь, действительно не является расстройством в классическом смысле слова. Можно назвать его самоидентификацией, выстроенной на защите и инстинкте самосохранения. Это гениальная система адаптации, позволяющая ребенку выживать в условиях физической и психологической угрозы. Вся проблема в том, что в безопасных условиях все тактики и установки, нацеленные на выживание в экстремальной ситуации, работают довольно плохо. Приемы, подобные диссоциации – уход сознания в другой мир в травмирующий момент, – блестящая стратегия самозащиты. Но если прибегать к диссоциации во время занятий в школе, на работе или, скажем, при переходе через дорогу, она не поможет выживанию, а наоборот, создаст рискованные ситуации. При этом люди, страдающие комплексным ПТСР, очень привязываются к ранее усвоенным механизмам подстройки к окружающей среде и не хотят с ним расставаться, даже если в текущий момент те служат им дурную службу. Но ведь когда-то они позволили оставаться на плаву, несмотря на постоянные опасности! Анна утверждает, что пациентам очень важно осознать, в чем суть их патологии. «Женщины, которые не пытаются преодолеть последствия травмы, обрекают себя и своих детей на жизнь в очень мрачном мире. Да, они убежали от насилия, но при этом продолжают смотреть на реальность как бы через мутное стекло. И учат тому же свое чадо. Надо помнить, что борьба с домашним насилием не заканчивается, когда жертва уходит из дома среди ночи».