Шерри Тёркл - Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Выслушав молодых людей, считающих, что переписка их защищает, я поговорила с девушкой того же возраста. Она подтвердила, что знакомые ребята предпочитают довольно долго общаться онлайн, прежде чем, наконец, предложат встретиться вживую. Девушка объясняет: “Это такая подушка безопасности. Даже если они не смогут добиться встречи, им не придется чувствовать себя отвергнутыми. Как будто их там не было, чтобы ощутить всю неловкость этого положения”.

Формулировка девушки “как будто их там не было, чтобы ощутить всю неловкость этого положения” довольно близка словам Джонаса “тебя там словно и не было, чтобы испытать всю тяжесть отказа”. Таким образом, благодаря онлайн-переписке возможны романтические отношения, не предполагающие отказа, а если он случается, значит, разговора не было.

И все же молодые люди не скрывают: у флирта в интернете есть свои побочные эффекты. В отличие от “обычного разговора”, если вы допустите ошибку в переписке, “это останется навсегда”. Сообщения сохраняются, и все, что вы говорили, можно впоследствии перечитать. Таким образом, онлайн-переписка держит вас в напряжении: между чувством, что ваши слова не имеют последствий (разговора не было), и чувством, что любое слово – всего одно – может нанести непоправимый ущерб.

И, похоже, что практика далеко не всегда помогает улучшить ситуацию. Восемь третьекурсников – все они обменивались сообщениями с тринадцати лет, – признаются, что все еще учатся правильно выбирать время. Молодые люди начинают с рассказа о том, как старательно отслеживают, чтобы между получением сообщения от девушки и ответом на него проходило нужное количество времени. Для Кэмерона заветный временной промежуток – двадцать минут, но Райан отмечает, что этот промежуток рассчитать сложно, поскольку, если девушка отвечает ему сразу, он воспринимает это как добрый знак, но иногда думает: “Да она реально маньячка”.

Признаваясь, что может счесть девушку “маньячкой” из-за слишком быстрого ответа, Райан говорит об этом шутливо. Однако девушки в группе отлично знают – в каждой шутке есть доля правды. У них уже бывали случаи, когда молодые люди переставали общаться с девушками, если те слишком быстро отвечали им в интернете. А еще мужчины шарахаются, когда женщина отвечает на сообщение звонком. К примеру, Элейн говорит: “Если женщина позвонила, для них это значит, что она «не в себе»”. И никто не возражает Элейн. Вторжение телефонного звонка – по крайней мере, на ранних этапах знакомства, – расценивается так, словно человек переступил черту.

Женщина постарше, тридцатилетняя Кэндис, соглашается с этой точкой зрения, признаваясь, что состояние влюбленности заставляет ее молчать. Когда ей нравится какой-то мужчина, она может только переписываться с ним. “Я встречаюсь с мужчиной. Он мне очень нравится. Кажется, я могла бы в него влюбиться, но я не хочу, чтобы он догадался, как сильно он мне нравится. Если мы поговорим по телефону, я все испорчу”. Поэтому Кэндис старается, чтобы телефонных звонков было как можно меньше. По ее словам, было проще управляться со всем этим, когда она училась в университете и жила с соседками. Они все вместе работали над ее перепиской – помогали ей отправлять “правильные сообщения”.

В наши дни мужчины и женщины считают вполне естественным сочинять романтические послания коллективно, в особенности на раннем этапе отношений. Двадцатилетний Дориан так описывает этот процесс: “Сначала я такой минут десять пишу сообщение. Потом спрашиваю друга: «Чувак, что ты об этом думаешь? Это круто?» …А он такой: «Да, чувак, хорошо, но лучше скажи об этом вот так»”. И для мужчин, и для женщин стало приемлемым сотрудничать в написании любовных сообщений, потому что ставки слишком высоки. Тридцатилетний Грегори говорит об этом так: “Одна оплошность – и ты в пролете”.

Беседуя лицом к лицу, мы видим выражения лица и язык тела, мы слышим тон голоса. В переписке у нас нет таких содержательных подсказок, поэтому мельчайшие подробности пунктуации способствуют – или не способствуют – пониманию. А в отсутствие контекста эти подробности могут с легкостью привести к поспешным суждениям.

Ванесса, студентка третьего курса в одном из колледжей Нью-Гэмпшира, рассказывает о переписке, в которой она, возможно, неправильно поняла одну маленькую деталь. Девушка переписывалась с испанцем, приехавшим в США по студенческому обмену. В одном из первых сообщений, адресованных Ванессе, испанец “подмигнул” ей, используя эмотикон (речь идет о различных сочетаниях знаков препинания, имитирующих лицо – улыбающееся, грустное и даже подмигивающее). По этому эмотикону Ванесса решила, что парень с ней заигрывает. Она признается, что в принципе не против флирта в интернете, но именно подмигивание с помощью эмотикона показалось ей странным и каким-то неподобающе сексуальным. В ее кругу так делать не принято. В результате Ванесса не ответила испанцу. Когда девушка заканчивает свой рассказ, Кэмерон смеется. У него тоже есть история с эмотиконом.

В общих чертах история та же самая, что у Ванессы. Когда итальянка, приехавшая в США по обмену, “подмигнула” ему в первом же сообщении, Кэмерон решил, что она с ним заигрывает, и прекратил общение. И Ванесса, и Кэмерон применили правило “одна оплошность – и ты в пролете”. Но что если иностранцы вкладывают другой смысл в эти подмигивания? Друзья смущенно посмеиваются.

По словам Ванессы, из этой истории стало ясно: хотя у нее “вся жизнь – переписка”, все же возникают проблемы, поскольку сообщения “не являются хорошим инструментом для флирта… ведь здесь целая развернутая форма игры «Что это значит? Ой, он поставил восклицательный знак! И что же, интересно, это значило?»”

Отправляя послания, Ванесса щедро пользуется эмотиконами, поскольку сообщения могут быть восприняты как сердитые, если их не сдабривать эмотиконами и пунктуацией, причем большим количеством знаков. “Мне всегда кажется, что в письменном виде мое обращение может показаться раза в два более сердитым, чем в устном”. И вот студентка пытается исправить ситуацию: “К примеру, я ставлю два восклицательных знака и добавляю улыбающееся лицо просто для того, чтобы стало ясно: «Я не злюсь»”. Кэмерон разделяет ее точку зрения: “Ты права. Вот и я, получив сообщение, первым делом думаю, не злится ли этот человек”. Элейн согласна с друзьями, поскольку именно этот аспект переписки сильнее всего заставляет ее нервничать: “Самое тяжелое для меня в переписке – опасение, что люди на меня сердятся. Например, какое-то сообщение заканчивается точкой, и вот я такая: «Ой, ты на меня злишься»”. Райан смеется. Он считает недобрым знаком, когда девушка ставит многоточие. “Или много многоточий. Проклятые многоточия”.