Дэниел Гоулман - Социальный интеллект. Новая наука о человеческих отношениях

Cohen S., Doyle W. J., Turner R. et al. Sociability and Susceptibility to the Common Cold. Psychological Science. 2003; 14: 389–395. В этом исследовании оценивали качество социальных контактов в течение нескольких недель до заражения риновирусом, а не в дни заражения или после него (в это время испытуемые находились на карантине), и потому ученые не могли ответить на вопрос, влияет ли на состояние иммунитета приятное или неприятное общение прямо перед заражением или во время него (в те же сутки). Это предстоит выяснить в следующих работах.

Общительность – склонность к поиску дружелюбного общения – связана с повышенным настроением, лучшим качеством сна и низким уровнем кортизола, что предвещает сниженную вероятность развития инфекции. Однако сам доктор Коэн отмечает, что более тщательное изучение этой связи могло бы точнее показать, как именно общительность “воздействует на организм изнутри” – этот важнейший момент все еще неясен: Cohen S. Psychological Models of Social Support in the Etiology of Physical Disease . Health Psychology. 1988; 7: 269–297. Общение с супругами, внуками, соседями, друзьями, коллегами по волонтерской деятельности или знакомыми по религиозной общине – все это в эксперименте предсказывало пониженную восприимчивость к риновирусной инфекции при контакте с ее возбудителем: Cohen S. Social Relationships and Health . American Psychologist. 2004; 676–684.

Подробнее о метаанализе – в Dickerson S., Kemeny M. Acute Stressors and Cortisol Responses: A Theoretical Integration and Synthesis of Laboratory Research. Psychological Bulletin. 2004; 130: 356–391.

В некоторых исследованиях измеряли еще и уровень АКТГ, который выделяется при стимуляции ГГНС раньше. Эффекты были весьма схожими, разве что АКТГ срабатывал быстрее: его концентрация достигала пиковых значений через 10–20 минут после действия стрессора, а концентрация кортизола – лишь через 30–40 минут. Есть два стандартных показателя, которые измеряют для оценки влияния кортизола на организм: количество секретируемого кортизола и время, за которое его уровень приходит в норму после повышения. Люди сильно различаются по второму показателю: у одних восстановление после сильного переживания происходит быстро, а другие остаются под действием высоких доз кортизола и дурного настроения гораздо дольше.

По некоторым причинам мы можем не осознавать, насколько сильно социальный стресс влияет на нашу биологию. Участникам исследования шум субъективно казался почти таким же стрессирующим, как публичное вычитание, однако в последнем случае уровень кортизола у них подскакивал гораздо сильнее.

Социальный стресс обычно активирует следующие нейронные области (всех их можно назвать ключевыми компонентами социального мозга): правую префронтальную кору, миндалину, переднюю поясную кору, гиппокамп и островок.

Когда испытуемые знали, что их оценивают во время решения непростой математической задачи, уровень кортизола в их крови был выше, чем когда они трудились в одиночестве: Gruenwald T., Kemeny M. E., Aziz N., Fahey J. L. Acute Threat to the Social Self: Shame, Social Self-esteem, and Cortisol Activity . Psychosomatic Medicine. 2004; 66: 915–924.

После того как критически настроенный наблюдатель делал язвительные замечания, испытуемые продолжали долго размышлять над ними и, соответственно, испытывать стресс. Но даже и близко их так не захватывали переживания по поводу нелестных суждений безличного “обидчика” – например, когда компьютерная программа указывала им, что они слишком медленно нажимают клавишу после звукового сигнала: Glynn L., Christenfeld N., Gerin W. The Role of Rumination in Recovery from Reactivity: Cardiovascular Consequences of Emotional States. Psychosomatic Medicine. 2002; 64: 714–726.

“Танцы в носках” (англ. sock hops ) – простенькие танцевальные вечеринки, которые с конца 1940-х в США организовывали для подростков в школьных спортзалах или столовых. Чтобы сильно не страдали напольные покрытия, танцующих обязывали снимать обувь.

О физиологическом упадке см. Seeman T. E., Singer B. H., Rowe J. W. et al. The Price of Adaptation: Allostatic Load and Its Health Consequences. Archives of Internal Medicine. 1997; 157: 2259–2268; Seeman T. E., McEwen B. S., Rowe J. W., Singer B. H. Allostatic load as a marker of cumulative biological risk: MacArthur studies of successful aging. Proceedings of the National Academy of Sciences. 2001; 98 (8): 4770–4775.

О накопительных свойствах эмоциональной тональности отношений и их связи со здоровьем см. Ryff C. D. and Singer B. H. Series in affective science. Emotion, social relationships, and health. New York: Oxford University Press, 2001. Негативное влияние отношений на здоровье было сильнее выражено у мужчин – отчасти потому, что они были более склонны к сердечно-сосудистым заболеваниям, судя по оцениваемым показателям. У женщин плохие отношения повышали уровни гормонов стресса.

Если точнее, регулятором выступает верх дорсальной зоны префронтальной коры левого полушария.

О связи качества отношений и функции иммунной системы см. Rosenkranz M. A., Jackson D. C., Dalton K. M. et al. Affective Style and in Vivo Immune Response: Neurobehavioral Mechanisms . Proceedings of the National Academy of Sciences. 2003; 100: 11, 148–152.

Исследуя обращение лабораторных крыс со своими детенышами, Майкл Мини обнаружил, что разница в родительском уходе влияла на работу гиппокампальных генов, которые отвечают за подавление выброса глюкокортикоидов ГГН-системой. Глюкокортикоиды – это стероидные гормоны, регулирующие работу нейронов, частоту сокращений сердца и изменения концентрации глюкозы в крови. Генетические исследования сложных путей регуляции активности самих глюкокортикоидов показали, что на их секрецию сильно влияют социальные контакты, особенно стрессирующие. В опытах Мини у крысят, которых матери “холили и лелеяли”, как правило, формировался эпигеном, обеспечивающий низкую продукцию стрессовых гормонов по сравнению с показателями сородичей, которыми мать пренебрегала. У ухоженных детенышей гены, регулирующие уровни гормонов стресса, работали в два раза активнее. Обсуждаемая зона в левой префронтальной коре у висконсинских старшеклассников была идентична зоне крысиного мозга, которая в опытах Мини изменялась под влиянием полученной в детстве заботы.

Исследование Мини позволило идентифицировать точные механизмы, связывающие воспитание с ответом организма на стресс. В условиях стресса гипоталамические клетки начинают секретировать кортикотропин-рилизинг-гормон (КРГ), который сигнализирует мозгу о необходимости мобилизоваться. КРГ активирует клетки гипофиза, высвобождающие в кровь АКТГ, который, в свою очередь, побуждает надпочечники производить глюкокортикоиды. С током крови глюкокортикоиды достигают головного мозга, где активируют клетки гиппокампа, которые отслеживают уровень КРГ, и эти клетки, в свою очередь, посылают в гипоталамус сигнал о необходимости снижения КРГ-секреции. Такая система настройки секреции КРГ работает постоянно. Как отмечает Мини, характер эпигенетической модификации регуляторных генов в детстве задает типичный уровень их экспрессии, и этот шаблон активности сохраняется у особи на всю жизнь. Родительская забота, говоря условно, формирует гены, которые улучшают гиппокампальный мониторинг уровней стрессовых гормонов. В итоге концентрации этих гормонов в условиях стресса оказываются оптимальными, делая человека более выносливым. Мы, люди, располагаем такой же системой регуляции гормонов стресса, что и остальные млекопитающие, включая лабораторных крыс: Meaney M. Maternal Care, Gene Expression, and the Transmission of Individual Differences in Stress Reactivity Across Generations. Annual Review of Neuroscience. 2001; 24: 1161–1192.