Майкл Поллан - Мир иной. Что психоделика может рассказать о сознании, смерти, страстях, депрессии и трансцендентности

Именно сила и мощь новой перспективы – той самой, которую Стюарт Брэнд после своего ЛСД-трипа, совершенного им в 1966 году на крыше небоскреба, изо всех сил пытался внедрить в американскую культуру, – породила современное экологическое движение наравне с гипотезой Геи, идеей, что Земля и ее атмосфера представляют собой единый живой организм.

Я раздумывал над этим так называемым эффектом обзора во время моих бесед с участниками псилоцибиновых испытаний, особенно с теми из них, кто после психоделического трипа – или путешествия во внутреннее пространство сознания, если хотите, – избавился от своих зависимостей. Некоторые из них рассказывали, что достигли в своей жизни новой дистанции, той позиции, откуда проблемы (включая и проблему зависимости), которые прежде казались большими и пугающими, теперь выглядят небольшими и более управляемыми. Такое впечатление, что у многих из них психоделический опыт вызвал этот самый эффект обзора, дав им возможность обозревать со стороны эпизоды своей жизни, и поменял их мировоззрение и приоритеты, благодаря чему они начали избавляться от старых привычек, причем иногда с поразительной легкостью. Как сказал мне один заядлый курильщик, выразив это в словах столь простых, что я не поверил своим ушам, «курение исчерпало само себя, потому я и бросил курить».

Экспериментальное исследование среди бросивших курить, – а именно в нем принимал участие человек по имени Чарльз Бессант, не куривший уже на протяжении шести лет, – проводилось под руководством Мэтью Джонсона, протеже Роланда Гриффитса, в медицинском центре Джонса Хопкинса. Джонсон, молодой психолог, которому едва перевалило за тридцать, начинал, подобно Гриффитсу, как бихевиорист, изучая на подопытных крысах такие факторы, как, например, оперантное обусловливание. Высокий, стройный, несколько угловатый, Джонсон носит тщательно подстриженную бороду и большие черные старомодные очки, какие в прежние годы носили только зубрилы, что делает его немного похожим на американского продюсера Айру Гласса. Его интерес к психоделикам берет начало в годы учебы в колледже, когда он прочел Рама Дасса и впервые узнал о гарвардском псилоцибиновом проекте, но он тогда даже представить себе не мог, что однажды будет работать с этим психоделиком в лаборатории.

– Правда, у меня в подкорке сидела мысль, что однажды мне захочется заняться исследованием психоделических соединений, – сказал он мне, когда мы впервые встретились с ним в медицинском офисе, – но я думал, что это произойдет не скоро, когда-нибудь в будущем, и до этого еще далеко. – Однако вскоре после того, как в 2004 году Джонсон, защитив диссертацию по фармакологии, прибыл в центр Джонса Хопкинса, где ему предложили ставку старшего научного сотрудника, он, по его словам, «обнаружил, что Роланд уже давно занимается сверхсекретным проектом исследования псилоцибина. Так что все складывалось как нельзя лучше».

Джонсон участвовал в первых лабораторных исследованиях псилоцибина, то выступая в качестве дежурного терапевта (в этом качестве он провел несколько десятков сеансов), то помогая обрабатывать данные, а в 2009 году приступил, наконец, к собственным исследованиям, для которых были отобраны 15 курильщиков из числа тех, кто отказался от сеансов когнитивно-поведенческой терапии, предпочтя им психоделические сеансы, поскольку на них участникам давали от двух до трех доз псилоцибина. Это так называемое открытое клиническое исследование характеризуется тем, что в нем не применяется плацебо, так что участники прекрасно осведомлены о том, что они принимают именно психоделик. Добровольцы, принимавшие участие в испытаниях, должны были бросить курить до начала псилоцибинового сеанса с тем, чтобы у них несколько раз, через определенные промежутки времени, успели измерить уровень окиси углерода; это было нужно для того, чтобы соблюсти установленные требования и подтвердить, что за прошедший период времени они действительно воздерживались от курения.

Хотя это рандомизированное исследование, то есть исследование, проводившееся методом случайной выборки, было очень небольшим по объему, его результаты оказались поистине ошеломляющими, особенно если принять во внимание тот факт, что курение – одна из самых устойчивых привычек, с которой очень трудно бороться: от табака, по словам многих, отказаться гораздо трудней, чем, например, от героина. Было установлено, что по прошествии полугода после проведения психоделических сеансов оставались некурящими 80 % участников, а по прошествии года эта цифра упала до 67 %, что во много раз лучше тех показателей, которые были достигнуты даже с использованием самых лучших методов лечения. (В данное время проводится более масштабное рандомизированное исследование, имеющее целью сравнить эффективность псилоцибиновой терапии с никотиновым пластырем.) Как и при исследовании больных раком, лучшие показатели оказались у тех участников, кому посчастливилось пережить полноценный мистический опыт; они, как и Чарльз Бессант, смогли бросить курить.

После опроса онкологических больных, столкнувшихся с перспективой смерти, а также людей, совершивших эпические странствия в глубинах своего сознания, в ходе которых они побывали в «загробном мире» и столкнулись, в том или ином виде, со своими раковыми заболеваниями, поневоле напрашиваются вопросы: как, по каким критериям следует сравнивать опыт, если бы ставки были значительно ниже? Как выглядели бы путешествия самых обычных людей, желающих просто избавиться от какой-нибудь вредной привычки? И с какими озарениями они вернулись бы из них?

Все они оказались до удивления банальными. Нет, банальными оказались не сами путешествия – под действием псилоцибина люди путешествовали по всему миру, проникали в глубины истории и даже выходили в космическое пространство, что банальным никак не назовешь, – а озарения, с которыми они возвращались из путешествий: последние были до ужаса мирскими и заурядными. Так, шестидесятилетняя ирландка Элис O’Доннелл, работавшая художественным редактором в одном из книжных издательств, обнаружила во время путешествия, что «вольна бродить всюду, где ей вздумается». Ей привиделось, что у нее выросли перья, позволявшие ей, подобно птице, путешествовать во времени, посещая различные этапы европейской истории, она три раза умирала, наблюдала, как ее «душа на погребальном костре выходит из тела и летит над Гангом», и наконец увидела себя «стоящей на краю Вселенной, лицезрея начало творения мира». Ее посетило «смиренное» осознание, что «все во Вселенной одинаково важно, включая и ее саму».

– Вместо того чтобы, двигаясь по узкому тоннелю взрослой жизни, фокусироваться на самой себе, – вспоминает Элис, – я обнаружила, что путешествие вернуло мне свойственное только ребенку ощущение большого чуда – мир Вордсворта. Давно уснувшая часть моего мозга неожиданно проснулась. Вселенная была такой огромной, в ней было столько всего, что предстояло еще сделать и увидеть, что на этом фоне самоубийство выглядело какой-то нелепой затеей. Курение вдруг предстало в совершенно новом контексте. Оно казалось чем-то незначительным и, если честно, даже глупым.