Барбара де Анджелис - Выбор в пользу любви. Как обрести счастливые и гармоничные отношения [litres]

В буддизме одно из самых важных учений о сострадании представлено божественным существом Авалокитешварой Бодхисаттвой, известным как воплощение сострадания. Термин «бодхисаттва» означает просветленного, который дает обет трудиться ради просветления всех существ, а не только себя и помогает им освободиться от страдания. С санскрита имя Авалокитешвара (также Гуаньинь или Кван Инь по-китайски и по-японски) переводится как «тот/та, кто созерцает звуки мира» , или «рассматривающий/ая плач мира». Обет этой бодхисаттвы – выслушивать мольбы, крики о помощи и стенания нуждающихся.

В иудаизме есть замечательное выражение, которое также воплощает продвинутое понимание сострадания: l’hishtatef b’tsa’ar , что переводится как «участвовать в скорби другого» . Что это означает – участвовать в скорби? Это означает – не сопротивляться ей. Это означает – открываться ей. Приходя с соболезнованиями к семейству или человеку, понесшему утрату, ты приходишь с намерением просто побыть с ними, выслушать их, обнять их с любовью и мужественно разделить с ними пространство скорби.

У всех этих учений о сострадании есть один общий момент. Они указывают на сострадание как на выбор любить , а не выбор исправлять .

• В Библии не сказано: «Радуйтесь с радующимися и успокаивайте плачущих».

• Определение Авалокитешвары – «рассматривающая/ий плач мира», а не «спаситель плачущих в мире».

• Перевод l’hishtatef b’tsa’ar – участие в скорби другого, а не излечение скорби другого.

Так мы углубляем свое понимание того, что раньше считали состраданием: «Я помогаю тебе, мне жаль тебя, я беспокоюсь о тебе и делаю все, чтобы тебя излечить». На самом деле сострадание возникает из нашего выбора в пользу высшей формы любви – той любви, которая есть космический источник энергии, танцующий во мне и в тебе. Она рождается из признания нашего единства, божественности, которая пронизывает все человечество и объединяет его, как космическая нить.

Сострадание – это таяние разделения, преодоление «я» и возвращение в «мы».

Мы помним, что у нас одно на всех универсальное сердце. Таким образом, моменты истинного сострадания напоминают о нашей связи со священным и возрождают ее.

У раненого я не расспрашиваю о ране – я сам становлюсь раненым.

Как-то раз я услышала притчу о матери, которая послала свою маленькую дочку с поручением. Девочка часто ходила в деревенский магазин, и мать точно знала, сколько времени ей нужно на дорогу туда и обратно. Но время шло, дочь не возвращалась, и мать начала волноваться.

Наконец девочка вернулась домой с покупками.

– Слава Богу! Я очень беспокоилась! Почему ты так задержалась? – спросила мать.

– Я шла в магазин, – стала рассказывать девочка, – и наткнулась на малышку, у которой сломалась кукла.

– А, теперь понятно, – кивнула мать. – Значит, ты остановилась, чтобы помочь ей починить куклу.

Дочь покачала головой:

– Нет, мамочка, я остановилась, чтобы помочь ей плакать.

Есть нечто очень трогательное и сильное в том, чтобы сохранять пространство сострадания для людей и одновременно любить их. Я называю это «сострадательным свидетельствованием» . Мы не только физически находимся рядом. Мы рядом эмоционально. Мы участвуем в том, что переживает другой человек – l’hishtatef b’tsa’ar, – и это сострадательное свидетельствование говорит ему: «Ты не одинок в своем страдании, а значит, и я в своем не одинок».

Все мы хотим, чтобы с нами разделяли наши переживания.

Принадлежать и не быть изгоем – древняя и первоочередная потребность для всех, кто относится к человеческому роду.

С начала своего существования люди зависели друг от друга. Эта взаимозависимость выходит за рамки потребностей в пище и крове, которая заставляла наших предков вместе охотиться, собирать пищу и защищаться. Она распространяется также на психологическое выживание и эмоциональные потребности – принадлежать к группе, находиться в контакте и быть видимым другими.

Это стремление «быть частью» – основа многих наших социальных ритуалов, которые вращаются вокруг переходных обрядов: рождений, крещений, бар-мицвы и бат-мицвы, свадеб, вручения дипломов, дней рождения, годовщин, банкетов по случаю выхода на пенсию и – в конце концов – панихид. Любой такой ритуал важен сам по себе, но он становится еще более значимым, когда мы делим его с близкими людьми. Энергетическое поле их радости, восторга и любви сливается с нашим и усиливает эмоциональное переживание.

Разве ты не ощущаешь больше радостного волнения на концерте своих любимых исполнителей в зале на 5000 зрителей, чем если бы ты слушал эти песни в одиночестве в своей спальне? Разве присутствие на баскетбольном или футбольном матче среди тысяч других вопящих фанатов не возбуждает тебя сильнее, чем когда ты сидишь дома перед телеэкраном? Здесь ты ощущаешь тесную связь с чем-то общим, к чему ты принадлежишь.

Эта базовая человеческая потребность – принадлежать и быть видимым – особенно важна в трудные времена. Нам нужен кто-то, кто любил бы нас, когда мы страдаем, был свидетелем нашей уязвимости, нашего хаоса и мужества – кто-то, кто «помогает нам плакать» . Очень важно, чтобы другой человек был рядом с нами. Тогда мы способны дольше выжить в огне своих горестей и быстрее исцелиться.

Дети интуитивно понимают это. «Можешь полежать со мной в постельке, пока я не усну? Я боюсь темноты». Так они просят нас быть свидетелями их страха. На самом деле они говорят: «Мне нужно, чтобы ты помог мне чувствовать себя в безопасности. Я буду более защищенным, если мне не придется переживать это в одиночку». Точно так же, когда ты во взрослом возрасте проходишь через трудный период, но знаешь, что ты не один, у тебя прибавляется мужества. Кто-то сострадательно свидетельствует твою борьбу, твою сердечную боль или скорбь.

Английское слово grief (печаль, скорбь) происходит из латыни: от gravare – делать тяжелым, и от gravis , «весомый». Печаль тяжела. Скорбь тяжела. И вот еще одно представление о сострадании: мы помогаем держать чью-то боль, печаль или скорбь, и этому человеку легче нести тяжкое бремя болезненных эмоций.

Свидетельствование нашего сердца другим человеком – священное человеческое переживание. Мы, особенно когда нам трудно, хотим, чтобы на нас смотрели с состраданием и принятием. Мы хотим чувствовать, что мы не одиноки в своей скорби, в своих печалях или даже в своем стыде.

Когда кто-то готов ощущать нашу боль вместе с нами, мы чувствуем себя любимыми, ободренными и искупленными – и можем снова начать себя любить. Быть сострадательным означает, что мы чувствуем то, что чувствует другой человек. Сердечное пространство сострадания говорит ему: «Ты делаешь все правильно. С тобой все будет хорошо».