Роберт Смит - История психологии

Историки иногда утверждают, что в течение двадцати и более лет тон в дискуссии о статусе психологии как естественной науки задавали необихевиористы. На самом деле это верно только для некоторых американских научных центров. Спирмен в Лондоне, Бартлетт в Кембридже, Павлов в Ленинграде и Бюлер в Вене работали в других направлениях. В Берлине, в престижном и богатом Институте психологии, также разрабатывалось иное направление, известное под названием гештальтпсихологии. Эти исследования представляли собой нечто большее, чем еще одна психологическая школа, хотя они и обладали необычной степенью организационной и интеллектуальнной согласованности. Это была полноценная попытка создать новую психологию путем пересмотра философии, а следовательно, и первооснов науки вообще. Три создателя гештальтпсихологии, Вертгеймер, Коффка и Кёлер, все испытали на себе культурный кризис, охвативший интеллектуалов в Центральной Европе до и после Первой мировой войны. Их психология была частью полемики о науке и ценностях, казавшейся насущной для самой цивилизации. Беспокойство о философских основах, противоположное тому равнодушию, с которым смотрели на этот вопрос психологи в США, охватило еще одно направление, известное как феноменология. Вместе с гештальтпси- хологией это направление нашло аргументы для критики бихевиоризма в 1950-х и 1960-х.

Немецких ученых заботило отсутствие согласия по поводу философских оснований и продолжающийся спор о взаимоотношениях между гуманитарными и естественными науками. Фундаментальные открытия в естественных науках, кульминацией которых стали общая (1905) и специальная (1916) теория относительности Альберта Эйнштейна и квантовая механика 1920-х гг., вели к пересмотру понимания причинности, принятого в механистической картине мира. Но когда ученые выглядывали за стены университета, они видели жизнь родной страны, все более игнорирующей философские вопросы. Их пугала современность, век, в котором у людей, казалось, не было каких-либо серьезных целей.

С 1850-х гг. в Германии быстрыми темпами шла индустриализация, в результате которой роль бизнеса и технических профессий в обществе очень возросла, что беспокоило ученых мужей. Трудящиеся образовывали массовую социал-демократическую партию, женщины требовали социального равенства и вместе с мужчинами боролись за гражданские права и политическое представительство; все это возбуждало сомнения в том, что высокая культура по-прежнему сможет задавать обществу ориентиры развития. На рубеже столетий даже университеты не были защищены от интеллектуальной смуты: студентов вдохновляли не рациональные ценности, а суровый критик бессилия науки Ницше.

Конструктивным ответом на эти опасения стал поиск новой философии — философии, которая могла отдать должное и естественным наукам, и человеческому опыту, выходящему за пределы поверхностных физических явлений. Таков был контекст, в котором появилась гештальтпсихология. Ранее немецкоязычные психологи рассчитывали на методы естественных наук как на то, что наполнит философию объективным содержанием. Продолжая эту традицию, гештальтисты пытались описать сознаваемую структуру знаний о физической реальности. Они надеялись использовать эти описания в качестве объективного обоснования суждений о реальности и понять, что такое мышление, с помощью которого мы выносим суждения о ней. От предыдущих поколений философствующих психологов гештальттеоретиков отличало утверждение, что базовые структуры сознания не элементарны, как считали Мах или Титченер, но являются организованными совокупностями, или гештальтами (что можно перевести как «формы», хотя принято использовать немецкий термин). Немецкие психологи доказывали, что эти гештальты присутствуют в самой реальности. Стоит помнить о том, что новый подход противостоял подходу, обычно связываемому с именем Локка, в котором психика считалась состоящей из элементарных идей, подобных физическим атомам. Гештальтпсихологи в особенности отрицали мозаичную теорию восприятия, ассоциировавшуюся с Гельмгольцем, которая предполагала взаимооднозначное соответствие между локальным стимулом и локальным ощущением.

Простейший случай гештальтфеномена — это известный карандашный рисунок, на котором в один момент можно увидеть утку, а в следующий — кролика. То, что мы видим, — это не просто ряд линий, которые мы сначала суммируем в изображение утки, а потом заново собираем в виде изображения кролика. Мы видим целое — утку или кролика, и лишь вслед за этим, в качестве аналитического упражнения, мы можем разбить воспринятое на части. Основы гештальтподхода к восприятию заложил Вертгеймер в статье о кажущемся движении, опубликованной в 1912 г. Феномен кажущегося движения, который был известен уже многие годы, возникал, когда два стационарных источника света включались попеременно, с интервалом; при определенной длительности интервалов наблюдателю казалось, что есть только одно световое пятно, которое движется. Этот, на первый взгляд незначительный, феномен (названный фи-феноменом) стал интеллектуальным вызовом для психологии восприятия и экспериментальной моделью для изучения важнейших вопросов этой области. Вертгеймер утверждал, что наблюдатель воспринимает движение — не движение источника света, а движение как динамичное психологическое событие, или целостность. Психологические явления, говорил он, неверно понимать как результат деятельности органов чувств или мозга по объединению отдельных ощущений в восприятия; вместо этого он предположил, что сознание само является организованной структурой. Какова именно эта структура, покажут эксперименты. Вертгеймер считал, что эти организованные структуры сознания имеют не только пространственный, но и временной характер, а пространственно-временная организация вообще является свойством сознательного действия. И наконец, Вертгеймер утверждал, что психологическая организация существует параллельно мозговой, что психологи позднее возвели во всеобщий принцип. Самым важным в 1912 г. для Вертгеймера и его коллег было утверждение, что в психологических экспериментах обнаруживаются структуры; они использовали эту мысль также для доказательства приоритета психологических знаний над физиологическими в изучении восприятия.

Эта дискуссия казалась чрезвычайно важной. Преследуя цели и карьерного роста, и развития их области исследований, психологи хотели показать, что их работа имеет значение для прогресса философской науки. Все гештальтисты — Вертгеймер, Коффка и Кёлер — проходили обучение у Штумпфа в Берлине, а тот критически относился к идее разлагать воспринимаемое на элементарные части и предполагать, что потом эти части организуются с помощью апперцепции в большие единицы. Штумпф и его студенты пытались получить в своих экспериментах описания содержаний сознания в терминах качеств, которые непосредственно проявляются в осознанном восприятии. Этот поиск точного языка для описания содержимого сознания самого по себе, а не по аналогии с физическими состояниями, сближал Штумпфа с феноменологами. Впитав эти идеи, студенты Штумпфа — будущие создатели гештальттеории — были подготовлены к тому, чтобы считать организованность неотъемлемым свойством сознания.