Ирина Черепанова - Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного
- Название:Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:КСП+
- Год:1999
- Город:Москва
- ISBN:5-89692-021-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ирина Черепанова - Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного краткое содержание
Значительно переработанное, дополненное и исправленное издание известного труда лингвиста и психотерапевта Ирины Черепановой посвящено исследованию суггестивных аспектов языка.
В книге представлен обширный справочный материал и приводится системное описание суггестивных текстов на разных уровнях языка. В отличие от традиционных методов НЛП, данная работа знакомит читателя с тем, как сделать простую речь внушающей средствами языка
Для профессиональных коммуникаторов различных профессий: филологов, психотерапевтов, логистиков, профессионалов СМИ, рекламы, политики и т. п.
Дом колдуньи. Язык творческого бессознательного - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Можно ли вообще научить суггестивной лингвистике? Что это — теория абстрактная, философия, набор прикладных техник? И первое, и второе, и третье. Сложность передачи знаний в том, что одни (медики) полностью полагаются на интуицию и отрицают начисто пробелы в гуманитарном образовании, а другие (филологи) состоят в «заговоре против непосвященных» и не могут перевести суть своих изысканий на общедоступный язык. Вот и находятся все в своих монастырях со своими уставами, и каждый наполняет термин «суггестивная лингвистика» собственным содержанием.
Задача состоит в том, чтобы взглянуть на жизнь через призму языка (как это сделал врач В. И. Даль), удивиться ее многообразию, изменить себя, а потом — других. Возможно ли это?
Гадать было бы бессмысленно, и тогда состоялся эксперимент. С 26 сентября по 2 октября 1994 г. в городе Смоленске проходил некоммерческий семинар по психотерапии и медицинской психологии «Конфликты психотерапевта. Конфликты психотерапии», на котором мне довелось вести группу «Язык и миф психотерапевта». Материалы этого семинара и легли в основу второй части книги: «Кто войдет в „дом колдуньи“?»
Целью эксперимента было проверить основные теоретические положения суггестивной лингвистики: дать достаточное количество языковых и мировоззренческих «толчков», чтобы изменить язык личности и саму личность. Работа шла не только в группе, экспериментальной площадкой оказался весь семинар, каждое событие, которое там происходило. Потом были другие группы — в Челябинске, Красноярске, Перми... Появился новый метод—вербальная мифологизация личности, уникальные тексты личных мифов.
Человек во главе угла: Человек-текст. Он — личность, он хочет, чтоб его принимали как хорошего человека, независимо от поступков. Ребенок и взрослый, герой и преступник. Недаром в качестве основного рабочего определения мифа в методе ВМЛ мы выбрали формулировку А. Ф. Лосева: «Миф есть в словах данная чудесная личностная история». Слово, Чудо, Личность. Триада, позволяющая подойти не к нижним слоям подсознания, а к самым высшим — самосознанию личности, самоуважению, любви к самому себе и людям, которые тебя окружают.
Любопытен тот факт, что тексты личных мифов даже по формальным (т. е. совершенно неосознаваемым рядовыми носителями языка) показателям близки к универсальным суггестивным текстам, причем, независимо от того, создается ли текст пациенту отделения неврозов или здоровому Удачнику, используется компьютер или нет — результат один: получаем тексты силы, тексты — гимн человеку-личности. Если учесть тот факт, что универсальные суггестивные тексты создавались наиболее одаренными людьми своего времени, а затем бережно передавались, хранились, оберегались от изменений естественным путем (в отличие от декларативных запретов на изменения доктора Сытина) в силу своего внутреннего совершенства, то такое формально-содержательное совпадение текстов, отличных по объему, стилю, содержанию, созданных разными людьми, в разных городах, видимо, далеко не случайно. Недаром философы, лингвисты, поэты, этнографы так много внимания уделяли мифам, которые по одному из определений А. Ф. Лосева есть ни что иное, как «лик личности». Вот и получается, что лики не только у святых, мы окружены целой галереей ликов современников, только не видим этого, не умеем разглядеть и найти нужные слова, чтобы высветить эти лики. Положительным эстетическим и культурологическим моментом является возрождение фольклорных традиций, потому что члены группы олицетворяют собой именно несколько поколений людей, которые могли бы из уст в уста передать весть, сказание об этом замечательном человеке — объекте мифа, облекая его в ту единственно совершенную и возможную форму, в которой возникает мифологический текст, получая при этом уникальный социальный и художественный опыт сотворчества.
Конечно, метод ВМ является универсальным методом профессиональной коммуникации, может оптимизировать процессы рекламы, обучения и пр. Но помимо эффекта воздействия на бессознательное (понятно, что перспективы, например, фирмы «Пепси» определяются ее стремлением вытеснить с рынка «Кола» и это воздействие достигается любой ценой), здесь еще присутствует и момент психологической защиты — да, реклама — творческая, действенная, но щадящая личность, оставляющая ей хоть какую-то возможность для защиты. Это уважение к личности демонстрирует нам, в конечном итоге, анализ универсальных суггестивных текстов, из которого следует, что большинство из них построены по типу «мягкого кодирования», ориентированы по фоносемантическим признакам на верхнюю часть шкалы, предложенной А. П. Журавлевым. Единственное исключение здесь — мантры, организованные по жесткому принципу, «неотвратимые как смерть», представляющие собой в чистом виде звукоритмическое воздействие по жесткому типу кодирования. Это разговор с бессознательным на его древнем языке. А потом возникает проблема кришнаитов, распевающих мантры на санскрите и теряющих всякую связь с цивилизацией, разрушение (диссолюция) сознания чисто языковым путем, деградация личности в целом. И нет уже лика, есть полубезумный человек, повторяющий свое неизменное «Харе Кришна» и мечтающий о скорейшей смерти.
Вернемся к основным положениям книги.
1. Априорная суггестивность языка доказывалась нами в 1 части. Попытки манипулировать себе подобными (конечно, в большинстве своем, неосознаваемые) можно наблюдать постоянно. Коммуникации без манипуляции не существует (в данном случае мы не затрагиваем морально-этическую сторону этого вопроса. Естественно, в трудах психологов коммуникация и манипуляция «разводятся», и это правильно). Говоря об объективном подходе к языковой суггестии как предмету исследования, оставив в стороне эмоции, можно отметить, что как психотерапевт в особой социально-психологической роли не воздействовать не может, как колдун «не может не колдовать» по всем народным поверьям, так и любой вступающий в коммуникацию человек становится вынужденным манипулятором — не управлять не может (правда, эффективность его при этом зависит от профессиональных навыков или врожденных качеств).
Затемнение, уведение на задний план суггестивной подфункции коммуникативной функции можно объяснить, по-видимому, все тем же мифологическим стремлением человека вообще думать о себе как можно лучше: «Мы просто коммуницируем (обмениваемся информацией), а не манипулируем». (В трудах лингвистов советского периода было еще более интересное «разведение» — «манипуляция» — это там, на диком Западе, а в нашей справедливой стране — разумное «управление»). Но осознание манипулятивной направленности любой коммуникации вовсе не означает отрицание коммуникации как таковой. В то же время, попытка объективно, без предвзятости представить себе любой коммуникативный акт, в котором бы один собеседник не воздействовал на другого, практически невозможно. Нет «простой» передачи информации, бесцельного общения (это либо структурирование времени, либо передача скрытых трансакций, либо желание «отвязаться» — прекратить речевой акт и т. д.).
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: