Аллан Фромм - Способность любить

Родительская любовь — только одна из форм любви в нашей жизни. Слишком часто мы позволяем ей доминиро­вать; мы ведем себя так, словно вырастить детей — един­ственная цель нашего существования. В результате страда­ем мы и страдают они; страдает качество нашей любви.

Это становится особенно ясно, когда дети подходят к подростковому возрасту. Слишком интересуясь детьми, мы считаем, что владеем ими; мы не способны их отпустить. К тому же именно в эти годы отчетливо проявляется наше честолюбие: мы не можем сдержаться и не проявить не­одобрения, когда детей не принимают в избранный кол­ледж, когда они выбирают не ту профессию или женятся не на том, кто нам нравится.

На протяжении первой половины жизни ребенка перед родителями встает трудная задача — сохранить любовь детей и при этом говорить им неизбежное «нет». А во второй поло­вине задача еще более трудная и неприятная — воспринимать от детей ответ «нет». Поэтому родительскую любовь называ­ют трагической. Это любовь, которая требует от нас максиму­ма и меньше всего дает в ответ; это самоликвидирующаяся любовь, которая заканчивается отказом от обладания люби­мым. Но не обязательно бывает так, если мы не использовали родительскую любовь как форму любви к себе, а не к ребен­ку. Когда мы возлагаем слишком большие надежды на ребен­ка и его честолюбие, мы используем его как украшение, что­бы привлечь внимание к себе самим, — в таком случае мы на самом деле не любим ребенка, а используем его.

Все формы любви предъявляют некоторые требования к любимым, даже любовь к друзьям. Романтическая лю­бовь предъявляет самые экстравагантные требования — и отчасти по этой причине это самая недолговечная и хруп­кая форма любви. Она либо становится более зрелой и переходит в супружескую любовь, либо исчезает и остает­ся в памяти.

В идеале родительская любовь должна быть наименее требовательной. Требования, которые мы предъявляем ре­бенку, должны способствовать развитию и благополучию его, а не нашему. Степень, в какой мы можем подавить собственные потребности и уделять внимание только по­требностям любимых, определяет зрелость нашей любви.

Насколько хорошо мы справляемся с этим в отноше­нии детей, зависит от того, насколько полно мы удовлетво­ряем собственные потребности в других аспектах любви.

Очевидно, родительская любовь качественней, если мы сча­стливы в супружеской любви, если брак удовлетворяет наши основные психологические потребности.

Но совсем не обязательно, чтобы качество родительской любви зависело от качества брака или его прочности. Раз­веденные и овдовевшие родители тоже могут быть хороши­ми и любящими.

Так каковы же они, лучшие родители, наиболее преус­певшие в родительской любви?

Мы возвращаемся к нашей главной теме: у нас много разновидностей любви, и успех в одной из этих разновид­ностей зависит от того, насколько успешно мы гармони­зируем ее с остальными. Родители, счастливые в любви к детям, лучше всего объединяют эту любовь с другими ви­дами любви: супружеской, к друзьям, работе, искусству или к интеллектуальным исследованиям — всему тому, что способно их поглотить и принести удовлетворение. Когда мы живем полной жизнью, частью которой являются дети, но не всепоглощающей, всеохватывающей частью, только тогда мы можем быть счастливы в родительской любви. И тогда мы можем стать лучшими родителями.

Волей-неволей все мы развиваем в жизни бесконечные привязанности. Все это разновидности нашей любви. Толь­ко некоторые из них делаются по рациональному выбору. В нашем выборе господствуют случайные и подсознатель­ные факторы. К счастью для нас, все это представляет только половину истории любви в нашей жизни. Как мы поступа­ем со своим выбором, часто бывает не менее важно, чем сам выбор. Вырастая, мы обретаем все большую свободу и в выборе, и в культивировании своих привязанностей. Лю­бовь, вырастающая на основе естественных потребностей, может принести идеальные плоды.

Подобно сорным травам, любовь может расцвести всю­ду. Даже на голых скалах изредка распускается цветок. Но отборные растения, получающие призы и награды на вы­ставках, требуют богатой и питательной почвы. Личная сво­бода и есть питательная почва для идеальной любви, и имен­но такую свободу мы сегодня называем психологической зрелостью.

Именно то, как мы взрослеем и вырастаем, определяет качество нашей любовной жизни. На нашей любви всегда отпечаток нашей личности. Мы можем быть достаточно привлекательны, чтобы разжечь аппетит многих, но продолжение зависит не от этого, а от того, насколько пол­но мы сможем удовлетворить потребности этих людей. Нас часто и легко очаровывают, но дальнейшее зависит не только от загоревшегося в нас желания. Некоторые всю жизнь гла­зеют на витрины и мечтают о любви; другие сами создают любовь, которую хотят, и живут с ней.

Конечно, было бы весьма желательно оказаться в вол­шебном круге тех, кто способен достичь любви, но психо­логическое взросление дается нелегко. Во многих отноше­ниях легче развивать особые способности, чем улучшать общую способность жить с самим собой и с окружающими. Математик может уединиться со своей логарифмической линейкой, музыкант — со своими гаммами и арпеджио, художник — с набросками и эскизами, и каждый станет лучшим математиком, музыкантом или художником. Но на­учиться лучшей жизни или лучшей любви в результате осо­бой тренировки и практики невозможно.

Мы способствуем собственному росту, прежде всего ста­раясь освободиться от ограничений нашего детства. Эти ограничения детства лучше всего распознаются по двум дорожным знакам: по зависимости и по родителям. Пока ро­дители продолжают играть главную роль в нашей жизни - положительную или отрицательную, наша зависимость от них остается сильной, а другие привязанности — слабыми. Прежде всего следует постараться стать финансово незави­симыми от родителей. Тогда мы можем жить отдельно и наслаждаться теплыми отношениями с родителями в то вре­мя, которое остается у нас от других дел и стремлений. Мудрые родители побуждают детей к такому образу жизни, когда те заканчивают колледж.

Второе основное ограничение свободы возникает из на­ших мелких повседневных неудач в достижении психоло­гического удовлетворения. У всех нас есть невротические тенденции; возможно, скорее мы их знаем как дурные при­вычки. Но чего мы часто не знаем, это насколько они плохи. Мы, например, отмахиваемся от своих крайностей, пожи­маем плечами и признаем, что, вероятно, слишком много работаем, слишком много пьем, тратим больше, чем можем себе позволить, и едим больше, чем для нас полезно.