Аллан Фромм - Способность любить

Здесь наиболее ясно видно, как на любовь влияет пре­дыдущая любовь. Но Фрейд вкладывал в это положение гораздо более глубокий смысл. Он имел в виду, что любая поздняя любовь испытывает влияние самой ранней любви в жизни.

Чтобы полностью оценить все эти три факта относительно любви, нужно помнить, какое определение мы дали любви. Обычно мы называем любовью особую привязанность к определенному человеку. Но мы приняли предложение Фрейда и определили любовь более широко, как любую привязанность— к человеку, идее, месту, объекту, деятель­ности и к самим себе.

Мы используем это определение, потому что оно дает нам новый и более многообещающий способ рассматривать любовь. Это определение, помимо всего прочего, говорит нам, что то, как мы ежедневно соотносимся с людьми, местами и событиями, и есть неотъемлемая часть нашей любви. Наша способность к любви проявляется во всех от­ношениях и испытывает влияние этих отношений; не толь­ко редкую романтическую привязанность мы можем назвать любовью.

Когда мы влюбляемся впервые, то так остро ощущаем свою любовь, что она кажется нам безграничной. Однако нелегко понять, какой огромный резервуар таится за такой любовью.

Любовь может походить на фейерверк, ярко освещаю­щий ночное небо, но исчезающий еще до рассвета. В пер­вые ослепительные дни влюбленности очень трудно ска­зать, может ли эта любовь длиться всю жизнь, стать осно­вой партнерства в браке. Очень приятно в воскресенье со­вершить прогулку на велосипеде, но для преодоления труд­ной местности большинство предпочтет автомобиль. Дол­гое путешествие требует чего-то более основательного, чем короткая прогулка по парку.

Именно в такие времена, когда трудней всего остано­виться, подумать и отчетливо оценить свои чувства, полез­но вспомнить три факта относительно любви, нашей и дру­гого человека: что любви учатся, что нет двух людей с оди­наковой способностью к любви и что сегодняшняя любовь находится под влиянием всех ранее испытанных любовных переживаний.

Мы без сомнений полагаем, что интенсивность любви человека зависит от того, кого он любит. Если выберешь «правильно», любовь будет безграничной, и тот, кого ты полюбил, обязан любить тебя с такой же глубиной и страс­тностью.

Невозможно ошибаться сильней. Как бы ни был досто­ин любви ее объект, любящий может любить лишь настоль­ко, насколько способен. И эта способность уже развилась в нем к тому времени, как он стал взрослым.

Это не означает, что развитие полностью завершилось и ничего изменить нельзя. Перемены происходят и могут происходить, но если мы на них рассчитываем, то очень скоро теряем иллюзии. Проницательность и понимание могут прийти в моменты озарения, но пересмотр старых образцов поведения — медленная и часто очень трудная работа. В более наивные эпохи, чем наша, прекрасная де­вушка выходила замуж за повесу или пьяницу, веря, что сможет его изменить. Она была уверена, что для этого нуж­на только любовь хорошей женщины, а она, конечно, и есть такая женщина. Сегодня мы гораздо реалистичней и понимаем, что у таких попыток почти нет шансов на успех.

Традиционная иллюзия любящего — что любовь преоб­разует любимого в идеал, соответствующий образу в созна­нии. И любимый сможет любить так же глубоко, полно и верно, как, кажется, любим мы сами. И когда иллюзия рас­сеивается, бывает очень больно.

Может, тогда лучше не влюбляться? Вовсе нет. Боль­шинство из нас вообще не в состоянии это предотвратить. Мы влюбляемся и разлюбляем, как будто нами движут не­подвластные нашему контролю силы. И такие силы есть. Одна из них — угроза одиночества. Эта угроза создает та­кую тревогу, которую мы не в состоянии выразить в словах. Особенно справедливо это по отношению к молодым лю­дям, только-только вышедшим из подросткового возраста и имеющим право на вступление в брак. Вторая могучая сила связана с действием общественных механизмов, кото­рые заталкивают нас в одну и ту же форму; мы, будучи мужчинами и женщинами, должны рано или поздно искать пару, привязываться друг к другу, короче говоря, влюбляться и вступать в брак. И наконец, наши собственные биологи­ческие импульсы создают взаимную привязанность людей противоположного пола почти независимо от рациональ­ного решения.

Искусство жизни отчасти заключается в умении так на­править наши действия, чтобы извлекать из них максимум. Большинство из нас заинтересовано в своем счастье, незави­симо от того, что мы для этого предпринимаем и насколько наши привязанности достойны называться любовью. Мы знаем, что счастье, которое мы ощущаем во время влюб­ленности, способно порождать самые нереалистические надежды на будущее.

Первым реалистическим соображением должна стать готовность признать, что в нашей способности любви, как и в такой же способности другого человека, обязательно есть недостатки. Поскольку ничто человеческое не совер­шенно, мы не можем ожидать совершенной любви от себя или от любимого.

Существуют признаки, которые могут помочь узнать и оценить способность любить в себе и в других. Трудность заключается в том, чтобы сделать такую оценку бесприст­растно. Как только мы эмоционально вовлекаемся, у нас появляется тенденция видеть только то, что мы хотим ви­деть, и не видеть того, чего не хотим. Красота в человеке, которого мы начинаем любить, может сопровождаться нар­циссизмом, успех — бесчувственностью, а преданность — невротической зависимостью. Скажите это любящему, и он возмущенно отмахнется от ваших слов. Реальность для влюб­ленного легко преобразуется под влиянием чувств к люби­мому человеку. Эти чувства настолько сильны, что взаимо­отношения с другими людьми все больше теряют смысл.

Здесь существует очень важный указатель. Чем более существенны и важны наши отношения с другими людьми, тем менее вероятно, чтобы они ухудшились под влиянием новой любви. Конечно, самые сильные гетеросексуальные связи человека с другими могут отступить на второй план, когда он влюбляется, но друзья, семья, интересы, основные стремления — большая часть привязанностей — в идеале остаются нетронутыми. Это доказывает, что он может лю­бить и любит. Любовь, к которой мы стремимся, не облада­ет такой ощутимой реальностью, как ежедневные позитив­ные контакты с людьми.

Способность уживаться с людьми — самый обнадежи­вающий показатель того, что вы сумеете ужиться еще с одним человеком. Это не означает наличия миллионов «друзей*, с которыми нас сводит вращение социальной ка­русели. Качество наших отношений с людьми лучше всего раскрывается во взаимной радости, которую мы доставляем друг другу, в том ощущении свободы, с которым мы рас­крываемся. Ищут ли люди у нас совета или автоматически жалуются на «тысячи лишений, присущих телу»? [74] Шекспир. Гамлет. Слова из самого знаменитого монолога в третьем акте. Пер. Б. Пастернака. — Прим. перев. Доверя­ем ли мы им так, как они нам? Достаточно ли удовлетворе­ния приносят нам отношения, чтобы мы поддерживали их годами? Или мы лишь соприкасаемся с людьми, не уста­навливая постоянных и прочных связей?