Джон Спонг - Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

Так или иначе, она поведала Иисусу свою историю, и он ответил с любовью и лаской. Подозреваю, он даже прикоснулся к ней еще раз, поднял с земли и обратился к ней с глубочайшими словами: «Дочь Моя! Вера твоя спасла тебя». Означали ли эти слова о вере, что она верила в правильные вещи? Разумеется, нет. Это была ее вера в то, что любовь может освободить ее, освободит и сделает иной. Это была ее вера в божественную исцеляющую силу, перетекающую от одного человека к другому. Иисус, по словам Марка, отослал ее с миром, с вновь обретенным чувством цельности.

Вот и еще одно проникновение в убеждение Иисуса: чтобы стать совершенным человеком, нужно выйти за пределы оберегающей религии. Так он и поступал всегда. И потому, как видится мне, люди пришли к убеждению, что встретили в Иисусе нечто большее, чем просто человека. Им еще не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, и они стали отождествлять его с Богом. Человечность, столь свободная и цельная, в их глазах принадлежала другому измерению. А поскольку они помещали Бога выше неба, то решили, что и Иисус, должно быть, пришел свыше. А на самом деле божественное начало всегда исходит снизу, от земли. Бог не спускался с заоблачных высот, чтобы войти в жизнь людей. Напротив, человеческая жизнь, развиваясь, достигла такой цельности, что в ней стали видеть проявление Бога и назвали божественным. Именно таким был опыт Иисуса.

Религия внешнего сверхъестественного Бога всегда достигает власти и удерживает ее, сначала указывая на изгоев, а затем принимая меры, чтобы их нечистое присутствие не оскверняло цитадели святости. Изгой обычно определялся как человек, отличный от тебя. Страх добавляет и другие определения: отвратительный, ужасный, заразный, проклятый Богом. Такие суждения обычно основаны на невежестве. В той культуре, к которой принадлежал Иисус, роль изгоев отводилась так называемым прокаженным. Книга Левит требовала, чтобы все прокаженные носили на себе знаки, по которым их можно было сразу опознать, чтобы их нечистое присутствие не оскверняло остальных. Они должны были ходить в рваной одежде, с растрепанными волосами, чтобы люди признавали в них тех, кого следует избегать. Прокаженные должны были прикрывать верхнюю губу и постоянно выкрикивать: «Нечист! Нечист!» (Лев 13:45). Они были в буквальном смысле слова отлучены от общества и жили за пределами лагеря или городских стен. Закон также описывал ритуалы, через которые должны были пройти прокаженные, чтобы их признали чистыми; и лишь после их выполнения они могли снова вернуться в общество (Лев 14:2–3). Тем более поразительно то, что авторы Евангелий говорят о встречах Иисуса с больными проказой.

Чтобы стать совершенным человеком, нужно выйти за пределы оберегающей религии

Марк первым описывает такую встречу (1:40–45). Прокаженный подходит к Иисусу, как следует из текста, движимый предчувствием, что тот может его исцелить. «Если Ты хочешь, можешь меня очистить», – говорит он. Иисус, по словам Марка, в ответ касается прокаженного. Это весьма упрощенное, заниженное описание сильного и глубоко личного жеста. Уже само по себе открытое прикосновение к прокаженному должно было не только вызвать шок в толпе, но и сотрясти стены организованной религии, вся власть которой основывалась на способности отделять «чистых», достойных принятия, от «нечистых», требовавших очищения. «Хочу, очистись», – передает Марк слова Иисуса. Поступок Иисуса здесь вполне согласуется с портретом в других евангельских текстах, где Иисус нарушает религиозные правила в пользу жизни и исцеления. Можете ли вы представить, что значило человеческое прикосновение для того, кто считался в буквальном смысле слова неприкасаемым? Оно возвращает к жизни и утверждает человечность. Невежество отступает перед лицом человечности, не признающей никаких перегородок, ведущих к исключению. Такую человечность явил Иисус, и она привела к совершенно новому пониманию божественного.

Моральное осуждение не способствует жизни – это делает только любовь, выходящая за границы осуждения, такая, как любовь Иисуса. Страх перед тем, чего мы не понимаем, воздвигает на пути жизни барьеры, и так неоднократно делала религия, стремясь угодить надмирному божеству и снискать его расположение. Последующие поколения тех, кто заявлял о себе как о последователях Иисуса, называя себя «Телом Христовым», до сих пор раз за разом искажают самую его суть в прошлом и настоящем, лишь бы удовлетворить нужды запуганных людей и авторитарных учреждений.

Кто же они – «прокаженные» и «нечистые» в христианской истории? У них было много обликов. Сперва это были язычники, которые, откликнувшись на весть Иисуса, стремились примкнуть к христианскому движению, в то время еще бывшему по преимуществу еврейским. Павел отстаивал включение в Церковь язычников. Петр настаивал на том, что те должны сначала выполнить ряд предварительных религиозных условий, и только тогда им откроется путь к Иисусу. И Петр, как нам говорят, в конце концов прозрел.

История обращения Петра к тому, что Бог един для всех, приводится в Книге Деяний (10:1–48). Сидя на кровле в середине дня, Петр увидел в видении «некий сосуд, вроде большой скатерти», спускающийся с небес, на котором были разложены все животные, которых Тора объявляла нечистыми. Голос с неба сказал Петру: «Встань, Петр, заколи и ешь». Петр ответил, что он – еврей, неукоснительно соблюдающий кашрут, и никогда в жизни не ел ничего нечистого. Тогда голос с неба снова обратился к нему: «Что Бог очистил, ты не объявляй нечистым». Петр встал, отправился в дом язычника по имени Корнилий и окрестил его. После этого, по словам Луки, Петр своими глазами видел, как Святой Дух сошел на язычников. Это был судьбоносный момент, который Петр истолковал в следующих словах: «Поистине я убеждаюсь, что Бог нелицеприятен». Снова и снова Иисус ломает барьеры и возводит людей на новые уровни сознания, даже через своих учеников. Иисус, выходящий за пределы порожденных страхом оберегающих систем, чтобы создать новую жизнь, – вот сердце евангельского портрета.

Еще один барьер рушится в более ранней истории из Книги Деяний (8:26–40), когда диакон Филипп окрестил эфиопского евнуха. Этот человек был двойной угрозой религиозным правилам того времени: он был мало того что нечистым язычником, так еще и кастратом, что делало его вдвойне неприемлемым. В Законе Моисеевом написано: «У кого раздавлены ятра или отрезан детородный член, тот не может войти в общество Господне» (Втор 23:1). Обратите внимание: в данном тексте нет никаких оговорок или двусмысленности. Это то, что люди, цитирующие Библию в защиту своих предрассудков, обычно называют «ясным и непреложным словом Божьим». Смысл этих слов для учеников был совершенно очевиден. Тем не менее Филипп открыто пренебрег законом и окрестил кастрированного евнуха, снова бросив вызов религиозным правилам от имени более высокой человечности – поступок, к которому привело то, что он понял значение Иисуса.