Дмитрий Узланер - Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

Любая дисциплина и любое дисциплинарное разграничение покоится на некоторых отнюдь не очевидных допущениях. Например, известно, что современное деление на социологию, экономику, политику (и религиоведение) есть следствие господства либеральной идеологии, санкционирующей и обосновывающей подобную дифференциацию сфер жизни [147] Wallerstein I. Unthinking Social Science: The Limits of Nineteenth-Century Paradigms. Philadelphia: Temple University Press, 2001. P. 241. . Та же логика применима и к анализу философии религии. Едва ли философия религии была возможна в Средние века, когда теология выступала в качестве покровителя философии, а разум еще только пытался помыслить условия собственной автономии; о судейских полномочиях разума, о его способности определять, чему быть, а чему не быть не только в пространстве мирского, но и в пространстве духовного, не было и речи.

Российский исследователь философии религии Юрий Кимелев выделяет два основных условия, «делающих возможным отчетливое оформление философии религии как особого типа философствования» [148] Кимелев Ю. Философия религии: систематический очерк. М.: Nota Bene, 1998. С. 9. . Он говорит про: 1) «приобретение философией действительной самостоятельности» и 2) «все более очевидное обособление религии от других сфер духовной, теоретической и практической деятельности человека» [149] Там же. . Эти условия можно действительно считать основными, но с одним уточнением — речь идет не о высвобождении («обособлении от других форм» или «приобретении действительной самостоятельности») каких-то естественных форм из-под гнета внешних и чужеродных сил, но о складывании новых, доселе немыслимых образований и конструктов — будь то секулярный разум или религия как обособленная сфера жизни. В противном случае ни о каком преодолении этих условий и речи быть не может, так как они оказываются естественным порядком вещей, долгое время по тем или иным причинам искажавшимся чужеродными напластованиями.

Становление философии религии относится к тому периоду, когда выкристаллизовавшийся секулярный разум — признанный «голосом Бога» [150] Локк Дж. Два трактата о правлении // Локк Дж. Сочинения. Т. 3. М.: Мысль, 1988. С. 205. в человеке — обрел автономию и право на вынесение самостоятельных суждений о мире, в том числе и о религии. Если пытаться обозначить основные этапы этого процесса (минуя те, что были описаны в предыдущем разделе), несомненно, следует упомянуть Мартина Лютера с его идеей о том, что каждый христианин сам себе священник и сам себе толкователь Священного Писания [151] Лютер М. К христианскому дворянству немецкой нации // Лютер М. 95 тезисов / Сост., вступит. статья, примеч. и коммент. И. Фокина. СПб.: Роза мира, 2002. С. 19–28. . Далее встает естественный вопрос о том, какой инструмент лучше всего подходит для толкования. Вскоре был дан однозначный ответ: естественный свет разума — вот ключ к пониманию и уяснению всех сложных мест Священного Писания. Об этом недвусмысленно пишет Пьер Бейль. Собственно, именно так гласит подзаголовок первой главы его работы «Философский комментарий на слова Иисуса „Заставь их войти“» (1686): «О том, что естественный свет или главные принципы нашего познания являются первоначальным и подлинным правилом всякого истолкования Писания…» [152] Бейль П. Философский комментарий на слова Иисуса Христа «Заставь их войти» // Бейль П. Сочинения в 2 т. М.: Мысль, 1968. Т. 2. С. 267. . Эта мысль далее поясняется им по ходу текста:

Нечто истинно лишь постольку, поскольку оно согласно с первоначальным и всеобщим светом, которым бог наделил души всех людей, светом, который безошибочно и непреодолимо вызывает в людях убежденность в тот же момент, как они внимательно прислушиваются к его голосу [153] Там же. С. 271. .

Однако секулярный разум стал инструментом познания не только книги откровения, но и книги природы [154] Harrison P. The Book of Nature and Early Modern Science // The Book of Nature in Early Modern and Modern History (ed. R. van Berkel, A. Vanderjagt). Peeters, 2006. . Долгое время порядок природы и порядок откровения соседствовали друг с другом (естественная теология и теология откровения). А затем произошло их разделение: естественного света разума, читающего книгу природы, стало достаточно, чтобы удовлетворить любопытство человека во всех вопросах, в том числе и в вопросах о Боге. Разум окончательно уселся на свой судейский трон.

Однако, прежде чем выкристаллизовавшийся секулярный разум мог начать изучать религию, эту религию надо было еще изобрести, что и было с успехом сделано [155] По этой теме есть масса литературы. Кроме того, мне уже самому доводилось об этом немало писать. . Религия в том смысле, как ее изучают религиоведение и философия религии, — это детище Нового времени [156] Когда в своей статье (см.: Узланер Д. Расколдовывание дискурса: «религиозное» и «светское» в языке Нового времени // Логос. 2008. № 4) мы указали на то, что религия в современном понимании — это плод Нового времени, неизвестный ни в Средневековье, ни в Античности, ни в иных культурах, это вызвало отторжение и непонимание. Безусловно, в статье были неточности, неправильно обозначенные нюансы, но все же основная проблематика была обозначена верно. Существует огромный (и все увеличивающийся) пласт исторических — не говоря уже о теоретических — исследований на данную тему, который серьезный исследователь уже просто не может игнорировать. См.: Asad T. Genealogies of Religion. Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 1993; Feil E. Religio. Bd. 1–4. Gottingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1986–2007; Harrison P. «Religion» and the Religions in the English Enlightenment. Cambridge University Press, 1990; Fitzgerald T. Discourse on Civility and Barbarity: A Critical History of Religion and Related Categories. Oxford, N. Y.: Oxford University Press, 2007; Masuzawa T. The Invention of World Religions, or, How European Universalism Was Preserved in the Language of Pluralism. Chicago, L.: University of Chicago Press, 2005; Smith W. C. The Meaning and End of Religion. N. Y.: Macmillan, 1962. Этот список можно продолжать почти до бесконечности. . В античности religio [157] Об этимологии слова «религия» см.: Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов / Пер. с фр. М.: Прогресс-Универс, 1995. Т. 2. Кн. 3. значило прежде всего внимательное, почтительное отношение, должный внутренний настрой, соблюдение предписанных правил; понятие religio могло применяться в контексте самых разных сфер (например, в юриспруденции). Если брать именно богопочитание, тут religio значило богобоязненность, внимание к ритуалу. Religio не несла в себе мировоззренческих, гносеологических аспектов; мировоззренческую функцию выполняли различные философии. Именно христианство (а до него иудаизм) соединило в себе функции и культовой, и мировоззренческой деятельности [158] Об этом см.: Nock A. D. Conversion: The Old and the New in Religion from Alexander the Great to Augustine of Hippo. Oxford, 1933. Нок пишет про религии Древней Греции и Древнего Рима: «Богослужение не имело никакого отношения к смыслу жизни; его искали в философии» (P. 163). Скептические суждения Цицерона о богах в работе «О природе богов» не мешали ему быть членом коллегии авгуров, то есть фактически жрецом. . Но и в христианской традиции слово religio трактовалось отнюдь не в ракурсе гносеологии. Вслед за Уильямом Кавано мне бы хотелось суммировать то, что понятие religio не значило до Нового времени (и что, соответственно, оно значило в Средние века):