Григорий Дьяченко - Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

– Наталья Саввична, – сказал я, помолчав немного и усаживаясь на постель, – ожидали ли вы этого?

Старушка посмотрела на меня с недоумением и любопытством, должно быть не понимая, для чего я спрашиваю у нее это.

– Кто мог ожидать этого? – повторил я.

– Ах, мой батюшка, – сказала она, кинув на меня взгляд самого нежного сострадания, – не то чтоб ожидать, а я и теперь подумать-то не могу. Ну, уж мне, старухе, давно бы пора сложить старые кости на покой; а то вот до чего довелось дожить: старого барина, вашего дедушку, вечная память, князя Николая Михайловича, двух братьев, сестру Аннушку – всех схоронила, и все моложе меня были, мой батюшка, а вот теперь, видно, за грехи мои и ее пришлось пережить. Его святая воля. Он затем и взял ее, что она достойна была, а Ему добрых и там нужно.

Эта простая мысль отрадно поразила меня, и я ближе придвинулся к Наталье Саввичне. Она сложила руки на груди и взглянула кверху; впалые влажные глаза ее выражали великую, но спокойную печаль. Она твердо надеялась, что Бог не надолго разлучил ее с той, на которой столько лет была сосредоточена вся сила ее любви.

– Да, мой батюшка, давно ли, кажется, я ее нянчила, пеленала, и она меня Нашей называла. Бывало, прибежит ко мне, обхватит ручонками и начнет целовать и приговаривать: «Нашик мой, красавчик мой, индюшечка ты моя». А я, бывало, пошучу, говорю: «Неправда, матушка, вы меня не любите; вот, дай только вырастете большой, выйдете замуж и Нашу свою забудете». Она, бывало, задумается. «Нет, – говорит, – я лучше замуж не пойду, если нельзя Нашу с собой взять: я Нашу никогда не покину». А вот покинула же и не дождалась. А любила же она меня, покойница. Да кого же она и не любила, правду сказать? Да, батюшка, вашу маменьку вам забывать нельзя; это не человек был, а Ангел небесный. Когда ее душа будет в Царствии Небесном, она и там будет вас любить, там будет на вас радоваться.

И, опустив голову, замолчала. Ей понадобился платок, чтобы отереть падавшие слезы; она встала, взглянула мне в лицо и сказала мне дрожащим от волнения голосом:

– На много ступеней подвинул меня этим к Себе Господь. Что мне здесь теперь осталось? Для кого мне жить? Кого любить?

– А нас разве вы не любите? – сказал я с упреком и едва удерживаясь от слез.

– Богу известно, как я вас люблю, моих голубчиков; но уж так любить, как ее любила, никого не любила, да и не могу любить.

Она не могла больше говорить, отвернулась от меня и горько зарыдала. Я не думал уже спать; мы молча сидели друг против друга и плакали.

Беседы с Натальей Саввичной повторялись каждый день; ее тихие слезы и спокойные, набожные речи доставляли мне отраду и облегчение.

Слово Господне не напрасно сказано: Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет (Мф. 12:25 ) .

Есть одно старинное сказание, древняя притча: один царь, умирая, оставлял царство восьмидесяти наследникам. Перед смертью он созвал их всех к себе и, подавая старшему большой пук туго связанных прутьев, велел переломить его, но тот не мог этого сделать; за ним принял пук прутьев другой сын, потом третий и так далее, и никто не в силах был переломить небольшую связку прутьев. Тогда старик сказал: «Развяжите прутья, возьмите каждый по пруту и переломите». Понятно, что прутья были изломаны в одну минуту. «Так-то и вы, дети, – сказал старец, – пока живете дружно, заодно, никому вас не одолеть, а поодиночке всякий неприятель вас победит».

Счастлив тот дом, где обитают мир да любовь, где родители пекутся о детях, где все живут в добром согласии: муж и жена, братья и сестры. На таком доме почивает благословение Божие. Живите же, братия, со всяким смиренномудрием … снисходя друг ко другу любовью, стараясь сохранять единство духа в союзе мира (Еф. 4:2–3).

В небольшом галилейском городке Кане в доме Симона Зилота совершалось скромное семейное торжество – брачный пир. В числе гостей находился и Сам Господь наш Иисус Христос вместе со Своей Пречистой Матерью. Вероятно, хозяин дома был человек небогатый, у него даже не оказалось достаточного количества вина для обычного угощения. Внимательный и жалостливый взор Богоматери подметил естественное в подобных случаях смущение хозяев; сочувствуя им, Мария начала умолять Своего Сына, чтобы Он помог беднякам. И вот здесь-то Христос впервые проявил Свою Божественную чудотворную силу, чудесно претворив воду в вино. Слуги, послушные слову Иисуса, наполнив сосуды водой, принесли хозяевам самое прекрасное, чистое вино. Несомненно, это чудо Спасителя на всех присутствующих, и особенно на самого хозяина, произвело сильное впечатление.

В этом посещении Христом семейного праздника, в этом первом чуде, совершенном на празднике, явно проявилось благословение Божие на семейное счастье человека. Брак, можно сказать, есть основа семейного счастья или средство, без которого оно немыслимо, и Христос не погнушался посетить брачное торжество. Кроткое, любящее сердце Спасителя не чуждалось мирных семейных картин и охотно делило радость с добрыми домохозяевами. Впрочем, благословение Божие семейному счастью дано было и ранее еще, в самом Раю, первым людям.

И на всём протяжении ветхозаветной истории семейное благополучие почиталось обыкновенно верхом человеческого счастья, и Сам Основатель и Законоположник Нового Завета воспитывается в тихом семейном уголке простого плотника, потом Сам присутствует на брачном торжестве, благословляет и обнимает невинных малюток, часто посещает вечери семейных людей, в Своих речах, притчах иногда пользуется примерами и образами из области семейного строя (например, притчи о званных на вечерю, о десяти девах, о блудном сыне). Наконец, в предсмертные минуты, усыновив любимого ученика Своей Матери, подтвердил Он ясно ту истину, что для человека преклонных лет иметь опору в добрых детях – великая отрада. Проникнувшись духом учения Христова и прекрасно понимая благодетельность для человеческой жизни правильного семейного строя, святые апостолы положили для него, так сказать, твердый фундамент – изложили учение о Таинстве брака как установлении Божием, и по их примеру христианская Церковь благословляла и благословляет людей на семейное счастье. Но то, что установлено Богом, проповедуемо было святыми апостолами и благословляется Церковью, – то непременно отвечает и потребностям человеческой души; и семейное счастье есть нечто такое, чего жаждет сердце и без чего человек часто бывает сумрачен и угрюм.

Поясним вышесказанную мысль следующим сравнением: среди необъятной однообразной равнины возвышается одинокое дерево. Пусть оно зелено, красиво, но всё-таки своим одиночеством оно навевает на зрителя нечто вроде грусти. Но остановим свои взоры на другой картине из природы видимой: кучка зеленеющих деревьев дружно толпится, представляя собой уютный, прекрасный уголок Божия мира, – от него веет душистой влагой, из него звонко льется птичье пение… Как манит к себе, как радует этот уголок всё живое! Нечто подобное можно наблюдать и в жизни человеческой. Вот одиноко проводит человек свои дни – не с кем ему разделить радость или горе, не вьется около него молодая жизнь. Скучно ему, грустно и другим наблюдать его – одинокого, угрюмого; протекут годы, настанет старость, и всё-таки молодые побеги новой жизни не окружат, не порадуют его. Иное впечатление производит добрая семья, где взаимные отношения членов дышат любовью, дружеством, радостью жизни; как отрадно и приятно среди нее провести время! Даже в глубокой старости, в виду близящейся смерти, взор счастливого семьянина с отрадой отдыхает на своих малютках, детях и внуках, призывая на них благословение Божие.