Григорий Дьяченко - Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

Таким образом, она живет в постоянном одиночестве всю свою жизнь. Единственное ее развлечение зимой заключается в том, чтобы через силу протащить свое тело по снегу, насколько она в силах это сделать, потому что мужу приходится приносить всё необходимое и класть за несколько аршин от юрты. Если она в силах, то разводит огонь, а если нет, то остается без огня. В другом месте, Харьялан, было три человека, которые жили одни, и они нам сказали, что медведь часто пугает их, подходя слишком близко к их юрте, но что у них есть очень умная собака, которая своим лаем отгоняет медведя в лес далеко от прокаженных, так что иногда возвращается совсем без голоса от сильного, продолжительного лая. Но только благодаря этой собаке медведь не вламывается в юрту; бедняки же не имеют ни ружей, ни револьверов. В другом месте, Гуккель, я видела человека, который пришел издалека просить моей помощи; он также говорил, что у него есть собака, которая отводит медведей таким же образом, и что он тоже принужден жить один в лесу всю свою жизнь.

Ни мужчина, ни женщина, ни дети, зараженные проказой, не могут избежать вечного одиночества, раз общество признает их прокаженными и приговаривает к удалению из своей среды; даже если у кого и нет проказы, но родители поражены ею или если кто жил раньше с прокаженными, тех также удаляют.

В некоторых местах юрты малы даже для двух человек, но мы находили в них от пяти до десяти человек. Грязь, ужасный запах проказы, пища, состоящая в большинстве случаев из рыбы, масла, которое пьют, и древесной коры, и их отвратительная одежда могут дать вам некоторое понятие об их положении. Справедливо заметил отец Иоанн в Вилюйске, что во всем свете нельзя найти людей более несчастных, чем они.

Замечательна у якутов крайняя боязнь этой болезни: ни один не решится не только прикоснуться к прокаженному, но даже подойти близко никто не осмелится, будь это отец, мать, сын или дочь; прокаженный изгоняется из семьи и на всю жизнь обрекается на изгнание!

Рассказывали мне об одном ребенке-сироте, жившем верстах в двадцати от Вилюйска, который получил в наследство коров (кажется, четырех). Родители его померли, и о нем должен был заботиться его дядя. Последний хотел завладеть этими коровами, и с этой целью он сообщил обществу, что его племянник поражен проказой. Общество решило, что его следует удалить, как это делается со всеми прокаженными, и поручило его дяде о нем заботиться. Дядя построил ему шалаш, который, как мне говорил фельдшер, видевший его (при следствии) на месте, был недостаточен даже для собаки, и оставил его там без пищи и питья. Через некоторое время дитя это нашли мертвым: оно умерло от голода и холода. Дядя закопал тогда его в землю без всякого гроба; тогда же фельдшер вскрыл его и почти ничего не нашел в его внутренностях, лишь немного глины. Сколько же должен был вытерпеть этот ребенок от страха, голода и холода!

В другом месте была женщина прокаженная, которая неоднократно приходила воровать к здоровым. Чтобы она не могла выходить из юрты, староста приказал отобрать у нее теплую одежду, но тем не менее однажды она вышла версты за две от юрты, и ее нашли замерзшей.

В Средне-Вилюйске мы видели одного подозреваемого в проказе, как это в действительности и оказалось; было решено отвезти его за тридцать верст, где живут прокаженные того же наслега (селения). Так как у него не было пальцев ни на руках, ни на ногах и он был ужасно обезображен болезнью, то я спросила: каким образом его перевезут? Сперва мне сказали, что он может дойти пешком, но я заметила, что это невозможно, и только после многих разговоров согласились положить его в сани с хорошей подстилкой сена. Человек больной, изуродованный, требующий самого тщательного ухода, не имеющий возможности держаться на лошади, – и его заставляют мучиться таким образом.

При таких условиях жизни прокаженных, которые я видела на месте, необходимо подумать, как прийти на помощь этим глубоко несчастным страдальцам. В настоящее время, насмотревшись на все ужасы, я направляюсь прямо в Иркутск, чтобы обратиться к общественной благотворительности в пользу этих несчастных и собрать деньги на устройство для них больницы. Я положу все свои силы, всё свое здоровье и всю свою жизнь для того, чтобы жизнь этих несчастных прокаженных улучшилась, чтобы устроить им, при помощи Божией, больницу или приют».

На обратном пути из Якутска мисс Марсден успела собрать от благотворительных людей около двадцати тысяч рублей на устройство церкви и бараков для вилюйских прокаженных. Деньги эти оставлены ею в Иркутске у Преосвященного Иркутского.

Если мы обратим внимание на положение медицинского дела в деревне, то увидим, что оно весьма неудовлетворительно. В самом деле, число земских врачей очень недостаточно, и вследствие этого круг их деятельности слишком обширен, а именно: на каждого врача приходится в среднем тридцать три тысячи населения. Такое число врачей, конечно, не может удовлетворить даже самые насущные нужды, и действительно, наш крестьянин, за исключением разве что ближайших к земской больнице мест, совершенно беспомощен. Очевидно, что врачебная помощь народу должна быть усилена. Но как это сделать? Теперь начинают убеждаться, что дело не в лечении, а в предупреждении возникновения и развития болезней. В самом деле, может ли принести какую-либо пользу лечение, если каждое жилище представляет собой источник заразы, если в деревне нет хорошей воды, если условия жизни крестьянина, его питание идут наперекор требованиям медицины? На съездах русских врачей уже давно было предположено ввести в народных школах преподавание хотя бы самых элементарных сведений по гигиене (науке о том, как предупреждать возникновение болезней). Но дело тем и окончилось. На практике впервые осуществили его земский врач новоладожской больницы г-н Петровский и священник о. Лорченко; последний выбрал трех девушек, окончивших курс в подведомственной ему церковно-приходской школе, а доктор Петровский стал обучать их в земской больнице. Эти девушки обучались самым необходимым для сестер милосердия приемам, например: перевязывать раны, давать лекарства, а также подавать первоначальную помощь в простейших и неотложнейших случаях; главное же внимание было обращено на усвоение наиболее важных гигиенических и санитарных сведений, необходимых в деревенской жизни. Летом ученицы возвращались к полевым работам, так как занимались врачебной наукой в зимнее время, и, таким образом, ученье не отрывало рабочих рук и не вредило благосостоянию учащихся. Плоды этого доброго начинания не замедлили обнаружиться. Когда в некоторых селениях Новоладожского уезда появилась эпидемия [32] Эпидемия – заразная повальная болезнь вроде тифа, оспы, холеры, чумы. сыпного тифа, то ученицы вызвались ухаживать за больными и самоотверженно выполнили свой трудный долг, чем и сыскали себе всеобщую симпатию. Вообще, в короткое время сельские сестры милосердия так хорошо зарекомендовали себя безукоризненной и полезной деятельностью, что начинатели этого дела, о. Лорченко и доктор Петровский, удостоились сердечной признательности, вполне ими заслуженной. Пусть же они послужат примером для других и пусть те, кто может, постараются открыть такие же общества деревенских сестер милосердия, которые принесут громадную пользу теперь, когда постановка медицинского дела в деревне заставляет желать лучшего.