Григорий Дьяченко - Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

Один кавказец сидел ночью у себя в квартире и читал книгу. Поднимает глаза и видит против себя в углу туман. Машет рукой, чтобы рассеять туман. Но из тумана выделяется светлая фигура его невесты, которая была в эту минуту далеко в России. Тут он невольно падает пред тенью на колени. Невеста кладет ему венок на голову и исчезает в тумане. Он долго чувствовал на голове тот круг, к которому коснулся венок. Идет сейчас же к своим родителям и рассказывает о видении. Записали день и час; оказалось, что в этот день его невеста умерла.

Один из товарищей знаменитого русского ученого и писателя Ломоносова, академик Штелин, рассказывает следующее сновидение великого русского писателя.

– На обратном пути в Россию, когда Ломоносов плыл морем, с ним случилось происшествие, которое глубоко затронуло его и которого он никогда не мог забыть. Он проснулся после странного сновидения, в котором очень ясно видел своего отца, выброшенного кораблекрушением и лежащего мертвым на необитаемом, неизвестном острове в Белом море, не имевшем имени, но памятном ему с юности, потому что он некогда был прибит к нему бурей с отцом своим. Лишь только он приехал в Петербург, как поспешил справиться об отце своем на бирже у всех прибывающих из Архангельска купцов и у холмогорских артельщиков и наконец узнал, что отец его отправился на рыбную ловлю прошлой осенью и с тех пор еще не возвращался, а потому и полагают, что с ним случилось несчастье. Ломоносов так же был поражен этим известием, как прежде своим пророческим сном. Он дал себе слово отправиться на родину, отыскать тело своего несчастного отца на острове, известном ему в юности и представившемся ему теперь во сне со всеми подробностями и признаками, и с честью предать его земле. Но так как занятия его в Петербурге не позволяли ему исполнить это намерение, то он с купцами, возвращавшимися из Петербурга на его родину, послал письмо к тамошним родным своим, поручил брату своему исполнить это предприятие на его счет, описал подробно положение острова и просил убедительно, чтоб тамошние рыбаки, отправившись на рыбную ловлю, пристали к нему, отыскали на нем тело отца его и предали земле. Это было исполнено в то же лето: ватага холмогорских рыбаков пристала к этому дикому острову, отыскала мертвое тело на описанном острове, похоронила и взвалила большой камень на могилу. Известие о совершенном исполнении его желания, полученное Ломоносовым в следующую зиму, успокоило его всегдашнюю тайную печаль, причину которой он только впоследствии сообщил другим.

Чтобы не раболепствовать ежедневно страстям и диаволу, надо задать себе цель, постоянно иметь ее в виду и стремиться к ней, побеждая именем Господним все препятствия. Какая же это цель? Небесное Царство, Божественный чертог славы, уготованный верующим от сложения мира. Но так как цель достигается известными средствами, то необходимо иметь в своем распоряжении и эти средства. Какие же это средства? Вера, надежда и любовь, особенно же любовь. Веруй, надейся, люби, особенно люби, несмотря ни на какие препятствия, Бога больше всего, а ближнего, как себя. Нет сил у тебя сохранить в сердце эти бесценные сокровища духа человеческого – припадай чаще к Богу любви, проси, ищи, толцы: приимешь, обретешь, отверзется (см. Мф. 7:7–8) – верен Обещавший. Ходя, сидя, лежа, собеседуя, занимаясь, во всякое время молись сердцем о даровании веры и любви. Ты не просил еще как следует, с жаром и постоянством, не имел твердого намерения стяжать (то есть приобрести) их. Отселе скажи: се начах .

Посреди диких, угрюмых гор, в узкой долине, заросшей густым лесом, жили две вдовы-старушки. Их бедные, полуразвалившиеся избы так лепились одна к другой, что, казалось, стояли под одной крышей; они часто, не выходя из своих изб, разговаривали друг с другом, только отворяя для этого свои крошечные оконца. Но, несмотря на такое тесное и близкое помещение, соседки не вмешивались в хозяйство друг друга; каждая делала что хотела у себя в избе и распоряжалась своим добром по-своему. Одна из них была скупая и редко кому помогала; другая же, напротив, щедрая и сострадательная, отдавала бедным последний грош, хотя и у самой на столе часто бывал последний кусок хлеба.

Невдалеке от них, на выступе лесистой горы, стоял монастырь. Монахи этого монастыря проводили время в посте и молитве, делали много добра в окрестностях и, кроме того, работали постоянно на полях, на огородах или в лесу. Они-то вместе с сердобольными людьми помогали бедным женщинам, так что те, несмотря на свою крайнюю бедность, топили печи, когда наступал зимний холод, и имели хлеб и кружку молока каждый день.

Однажды разбушевалась сильная буря; деревья в лесу жалобно стонали, пригибаясь к земле; с гор струились тысячи ручьев и с шумом и грохотом уносили камни в долину. Гром грохотал беспрерывно, и молния огненными зигзагами освещала темную ночь. Потоки дождя стучали по деревянным крышам бедных лачужек и в маленькие их окна. Старушки со страхом прислушивались к завыванию бури. Вот слышит скупая старушка, что к ней в дверь кто-то стучится.

– Ах ты, Боже мой, и поужинать-то не поспела, – сказала она с досадой, убирая в шкаф свой недоконченный ужин, и, слыша, что стук всё продолжается, пошла отпирать ветхую дверь.

– Ишь, ночь-то какая ненастная, бурная, ну выйдет ли кто, кроме бродяги, в такую ночь? – ворчала она. – Этакий нетерпеливый, стучит без умолку. Того и смотри, что дверь выломит.

С этими словами дверь отворилась, и в комнату вошел монах; темный плащ окутывал его всего, так что лица его нельзя было видеть. Старушка, ожидая увидеть какого-нибудь бродягу, испугалась, смешалась при виде монаха и своей предупредительностью и лаской старалась загладить свои дурные мысли; она ему предлагала садиться на стул, старалась почти насильно снять с него плащ, приговаривая жалобным голосом:

– Ах ты, голубчик мой, да как же ты промок, весь до последней нитки, ни одного сухого местечка нет на твоем плаще, весь хоть выжми!..

– Ну, полно жалеть меня, я-то не вымок, это мой верхний плащ только отсырел от дождя! – прервал монах ее сожаления. – А я, кажется, помешал тебе: ты и поужинать не успела.

«Ахти! – подумала вдова. – Да как же он узнал, что я только что ужинала! Ну, делать нечего, надо дать ему краюху хлеба».

– Да, – продолжала она громко, доставая трехдневную корку, – вот что я ела, возьми ее себе, съешь, может быть, ты издалека пришел и, чего доброго, целый день ничего в рот не брал.