Мартин Дьюгард - Убийство Иисуса. Расследование самого громкого преступления в истории

– Не знаем, – признается наконец первосвященник.

– Истинно говорю вам, – Иисус повышает голос и обращается ко всем своим слушателям, – что мытари и блудницы вперед вас идут в царство Божие. Ибо пришел к вам Иоанн путем праведности, а вы не поверили ему. А мытари и блудницы поверили ему. Вы же, и видев это, не раскаялись после, чтобы поверить ему!

Толпа благоговейно внимает его словам. Первосвященники не находят ответа.

Известие об интеллектуальной победе Иисуса быстро распространяется по храмовым дворам. Теперь паломники любят Иисуса еще сильнее. О нем говорят как об истинном пророке и надеются, что он исполнит обещание, которое молчаливо дал два дня назад своим торжественным въездом в Иерусалим.

Солнце поднимается все выше, во дворе Храма кипит обычная суета. Иисус, окруженный толпой слушателей, продолжает проповедь. За ним наблюдают, оправившись от смущения, первосвященники и старейшины.

Назареянин рассказывает притчу о богатом землевладельце и мятежных виноградарях. Смысл ее ясен: нынешние религиозные вожди, «не оправдавшие доверия», будут смещены и заменены новыми, истинно верующими.

Затем Иисус рассказывает другую притчу, о небесах, сравнивая их со свадьбой, на которой Бог, отец жениха, приготовил для гостей сына богатое угощение. И снова финал притчи ясно указывает на религиозных вождей: гость, пришедший не в брачной одежде, которого хозяин приказал связать по рукам и ногам и выбросить вон с пира, – кто это, как не они?

– Ибо много званых, – добавляет Иисус, имея в виду царство небесное, – но мало избранных.

Это очень неприятный выпад. Авторитет религиозных вождей покоится на том, что избранные – как раз они! Иисус публично это отрицает: неслыханная дерзость с его стороны! Они наконец покидают храмовый двор и меняют тактику: отправляют на богословскую битву своих учеников. Ученики хитрее учителей. Они не нападают на Иисуса впрямую, а стараются смягчить его лестью.

– Учитель! Мы знаем, что ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому‐либо, ибо не смотришь ни на какое лицо…

На этом лесть заканчивается. Понимая, что на какой-нибудь богословской ошибке поймать Иисуса вряд ли удастся, ученики фарисеев решают заманить его в капкан с помощью Рима.

– Скажи нам, – спрашивают они, – как тебе кажется, позволительно ли давать подать кесарю или нет?

– Что искушаете меня, лицемеры? – со вздохом бросает Иисус. Затем просит кого-то дать ему денарий. – Чье это изображение? – спрашивает он, подняв монету. – И чья надпись?

– Кесаревы, – отвечают ему.

– Итак, отдавайте кесарево кесарю, – говорит Иисус, – а Божье Богу.

Толпа замирает в немом восхищении. Имя кесаря страшно для всех: однако Иисус сумел, не оскорбив напрямую, поставить его на место и указать его истинную цену. Не случайно этот остроумный ответ сохранился в веках и превратился в пословицу.

Ученики фарисеев уходят, ничего не добившись. Скоро их сменяют саддукеи, богатая и более либеральная храмовая группировка, членом которой считается и сам Кайафа. И они задают Иисусу каверзные вопросы, пытаются на чем-то его поймать – и тоже уходят ни с чем.

На их место снова приходят фарисеи.

– Учитель, – начинает их вождь, известный знаток закона, – какая наибольшая заповедь в законе?

Согласно учению фарисеев, закон состоит из шестисот тринадцати религиозных статутов. У каждого есть определение, указывающее, велик он или второстепенен, однако исполнять нужно все. Попросить Иисуса выбрать какую-то одну заповедь – отличный способ загнать его в угол и заставить защищать свой выбор!

Но Иисус не намерен выбирать один из законов, установленных людьми. Вместо этого он провозглашает новый:

– Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душою твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь [69].

Фарисеи молчат. Да и как с этим спорить? А Иисус прибавляет к этому вторую заповедь:

– И возлюби ближнего своего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки.

Так Иисус победил мудрейших из мудрых. Но ему мало победить и уйти прочь. Вместо этого Назареянин поворачивается и гневно обличает священников перед паломниками:

– Все свои дела они делают с тем, чтобы видели их люди, – говорит он толпе. – Расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих. Также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах. И приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: «Учитель! Учитель!»…

Шесть раз Иисус называет фарисеев лицемерами. Сравнивает с гнездом гадюк [70]. Говорит, что они нечисты. Обвиняет в том, что придают огромное значение самым мелким и банальным деталям религиозной жизни, например выясняют, следует ли платить десятину с трав и пряностей, а истинную суть закона Божьего упускают.

И вот что хуже всего: Иисус предсказывает, что эти «святые люди» обречены на адские муки.

– О Иерусалим, Иерусалим! – горестно восклицает Иисус, зная, что время его проповедей подходит к концу.

Назареянин покидает Храм; больше народ не увидит его вплоть до осуждения. В сущности, он сам выносит себе смертный приговор, предсказывая разрушение Храма.

– Видите ли все это? – спрашивает он. – Не останется здесь камня на камне, но все будет разрушено.

Эти слова Назареянин говорит ученикам, однако одному фарисею удается их подслушать. Это предсказание и ляжет в основу обвинения против Иисуса.

Недолгое время спустя Иисус сидит на вершине Масличной горы. На этом самом месте он плакал, сидя на осле, – с этого началась неделя; теперь он размышляет. Сидя среди учеников, Иисус подводит итоги своей недолгой жизни. Сгущаются сумерки – а он призывает своих последователей жить полной жизнью, говоря притчами, способными передать глубину и величие его мысли. Ученики слушают его в немом восторге. Однако лица их омрачаются, когда Иисус предсказывает, что после его смерти придет и их черед. Их будут преследовать, гнать и казнить. Быть может, желая смягчить мрачное впечатление от этих слов, далее Иисус делится своими мыслями о небесах и обещает ученикам, что Бог откроет себя им и миру.

– Вы знаете, – заключает Иисус, – что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие.

В это время первосвященники и старейшины собираются во дворце у Кайафы. Они в ярости. Что делать с этим Назареянином? – Только умертвить! Но времени остается все меньше. Сперва Иисуса нужно схватить. После ареста – суд. Но религиозный закон запрещает судить на Пасху; по ночам суды тоже не производятся. Чтобы избавиться от Иисуса, нужно арестовать его завтра либо в четверг и осудить до заката. Еще более усложняет задачу религиозное требование: в случае вынесения смертного приговора казнь совершается только на следующий день.