Мартин Дьюгард - Убийство Иисуса. Расследование самого громкого преступления в истории

ИЕРУСАЛИМ, ДВОРЕЦ ПИЛАТА

8 АПРЕЛЯ, 30 ГОД Н.Э.

СУББОТА

У Понтия Пилата посетители. Снова стоят перед ним Кайафа и фарисеи. Впрочем, теперь они вошли во дворец: Пасха позади, и они больше не боятся оскверниться, посетив прокуратора.

В первый раз Пилат замечает, что Кайафа по-настоящему страшится силы Иисуса. То, что было не так очевидно при жизни Назареянина, бросается в глаза после его смерти: главный первосвященник обращается к прокуратору с неслыханной просьбой. Вот что говорит Кайафа Пилату:

– Мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: «после трех дней воскресну». Итак, прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики его, придя ночью, не украли его и не сказали народу: «воскрес из мертвых».

Определенная логика в такой просьбе есть. В самом деле, исчезновение тела Иисуса может привести к возмущению народа против храмовых священников, если его последователи сумеют убедить народ, что этот человек, называвший себя Христом, в самом деле оказался бессмертным. Присутствие стражи предотвратит любые попытки вломиться в гробницу и похитить тело.

И Пилат отвечает согласием.

– Имеете стражу, – говорит он, – пойдите, охраняйте, как знаете.

Итак, у гробницы Иисуса теперь сменяются часовые – на случай, если мертвец попытается сбежать.

Казалось бы, на том и делу конец. Богохульник и возмутитель спокойствия мертв. Синедриону и Риму больше не о чем беспокоиться. Никаких признаков, что последователи Назареянина планируют что-то противозаконное. Ученики его оказались людьми мирными и робкими, к тому же они потрясены тем, что их Мессия мертв. Все они разбежались кто куда и не представляют никакой угрозы Риму.

Пилат вздыхает с облегчением. Скоро он отправится назад, в Кесарию, и продолжит спокойно управлять страной без назойливого вмешательства храмовых священников.

Но Кайафа от него не отстает. Священник в роскошном облачении снова подступает к Пилату: теперь его интересует, что прокуратор доложит в Рим. Для Кайафы многое поставлено на карту, и сцена с умыванием рук его смущает – слишком очевидно, что Пилат постарался дистанцироваться от этого судебного процесса. Если Пилат обвинит в казни Иисуса Кайафу, и Тиберия это разгневает, Кайафа потеряет все. Так что теперь он добивается от прокуратора одобрения своих действий. Но Пилат чувствует, что с него хватит. Терпению его пришел конец: он поворачивается и уходит, не говоря Кайафе ни слова.

ГРОБНИЦА ИИСУСА

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 9 АПРЕЛЯ, 30 ГОД Н.Э.

РАССВЕТ

Еще темно. Скоро над Иерусалимом запылает рассвет – рассвет третьего дня после смерти Иисуса. Традиционную задачу осмотреть и проверить мертвое тело берет на себя Мария Магдалина. Она идет к гробнице вместе с еще одной женщиной, тоже Марией, но не матерью Иисуса. Улицы Верхнего Города тихи и пустынны, как и в утро казни. Две женщины выходят из города через ворота Геннат и идут по направлению к Голгофе той же дорогой, какой шел в свой последний путь Назареянин.

Столб, на котором был распят Иисус, высится на вершине холма в ожидании следующей казни. Две Марии отворачиваются от этого мрачного зрелища и спешат дальше, огибая холм, – к гробнице Иисуса.

Обе они думают о том, что делать дальше. Мария Магдалина не в силах забыть, сколько благодеяний оказал ей Иисус при жизни, как был с ней добр и ласков. Как когда-то она помазала ему ноги благовониями и омыла слезами, так и теперь хочет умастить его драгоценным миром. Ей невыносимо думать, что тело Иисуса начнет разлагаться и источать дурной запах. Быть может, через год, когда она вернется на следующую Пасху и вместе с прочими придет сюда, чтобы собрать кости Иисуса, при входе в гробницу живых встретит сладкий запах благовоний, а не мерзостная вонь смерти.

Уже подходя ближе, она понимает, что кое-чего не учла. Мария не сможет отвалить тяжелый камень в одиночку, ей потребуется помощь. Но большинство учеников Иисуса сейчас скрываются. Вчера был шаббат, и Мария следовала заповеди предаваться отдыху, так что она не знает, что у гробницы должен стоять часовой.

Но часового нет. Подойдя к склепу, обе Марии замирают в изумлении. Тяжелый камень отвален. Гробница пуста.

Мария Магдалина осторожно подходит и заглядывает внутрь. Вдыхает запах смирны и алоэ, которыми помазали тело Иисуса. Видит брошенные пелены, в которые было завернуто тело. И больше ничего.

До сего дня тело Иисуса из Назарета остается ненайденным.

То, что произошло дальше, легло в основу христианской веры. Евангелия рассказывают, что тело Иисуса не было украдено. Нет: как и пророчествовали Писания, Иисус воскрес из мертвых и вознесся на небеса. После того как его тела не обнаружили в гробнице, читаем мы в Евангелиях, в течение сорока дней Иисус двенадцать раз являлся на земле своим ученикам: и поодиночке, и группам, а один раз, на горе в Галилее, его видели более пятисот человек сразу. Некоторые из этой большой толпы и много лет спустя рассказывали о происшедшем во всех подробностях. Через четверть века апостол Павел упомянул об этом явлении Иисуса в своем Послании к Коринфянам.

В то, что Иисус воскрес из мертвых, можно верить или не верить, однако невозможно отрицать, что после смерти его история приобрела куда большее значение, чем при жизни. Он вошел в историю не просто как Иисус или Иисус из Назарета, но как Иисус Христос, Мессия. Римские авторы того времени, говоря о нем, часто называли его Christus – латинизированная версия греческого слова «Христос». В отличие от других самопровозглашенных мессий, Иисус стал значимым персонажем в истории Иерусалима – и не только. Февда, египетский пророк, Иуда из Гамалы и другие «мессии» почти сразу после смерти были забыты. Лишь Бар-Кохба (ум. около 132–135 годов н. э.) некоторое время вызывал интерес, но только у евреев.

Многие свидетельства, начиная с середины I века н. э., сообщают нам о последователях Иисуса из числа иудеев. Элита их не приветствовала, но археологические свидетельства и внешние источники показывают, что их было немало.

Римские историки Плиний Младший, Корнелий Тацит и Светоний – все они в своих книгах упоминают об Иисусе. Знают Иисуса и светские греческие историки Талл и Флегонт, и сатирик Лукиан Самосатский, и прославленный иудейский историк Иосиф Флавий. Не все авторы к нему добры. Лукиан, например, насмехается над ранними христианами за то, что они обожествляют человека, умершего столь позорной смертью. В самом деле, на протяжении столетий крест смущал христиан, ибо такая казнь считалась подобающей рабам, убийцам, отребью общества. Противники новой веры насмехались над христианами, поклоняющимися «преступнику и кресту» [84], и пародировали христианство, изображая его каким-то умопомешательством. Однако христиане начали использовать «знак креста» – крестить себе лоб и грудь, отгоняя демонов. К четвертому веку крест уже носили с гордостью как символ того, что Христос пошел на страшную и позорную смерть ради спасения всего человечества. Распятие – иконический образ тела Иисуса на кресте – в первые шесть веков после его смерти не было частью христианской культуры. Возможно, Церковь не часто изображала крест, поскольку твердо верила в воскресение.