Серен Кьеркегор - Беседы и размышления

Итак, тот, кто избирает следовать за Христом, подвизается на избранном пути. И если ему тогда приходится узнать мир и то, что в мире, силу мира и свою слабость; если брань против плоти и крови становится все более страшной; если путь становится тяжким, многие становятся врагами, а друзьями никто; тогда боль вынуждает его вздохнуть: я иду один! Мой слушатель, если бы ребенок, который только начал учиться ходить, пришел к взрослому, плача, и сказал бы: я хожу один, – разве бы взрослый не сказал тогда: мой малыш, ведь это и замечательно! И то же самое верно, когда следуешь за Христом. На этом пути не просто, – как порой говорят, – чем больше нужда, тем ближе помощь, нет, здесь, на этом пути чем сильнее страдание, тем ближе совершенство. Знаешь ли ты еще какой-нибудь путь, на котором это было бы так? На всяком другом пути верно обратное: когда приходят страдания, их тяжесть все перевешивает, перевешивает настолько, что это даже может означать, что ты выбрал неверный путь. Но на этом пути – на пути, которым человек следует за Христом, – чем выше страдания, тем светлее слава; и вздыхая, путник по сути считает себя блаженным. Смотри, если некто вступает на другой какой-нибудь путь, он должен заранее выяснить, какие трудности могут неожиданно встретиться ему: быть может, он совершит этот путь благополучно и без проблем, но, возможно, на этом пути скопится столько препятствий, что он уже не сможет их преодолеть. Напротив, путь самоотвержения, путь следования за Христом навеки надежен и всегда проходим; на этом пути страдание – радостный признак того, что путь твой верен. Но какая радость может быть больше, чем радость о том, что тебе позволено выбрать лучший путь – путь, ведущий к тому, что выше всего; и какая радость, опять же, может сравниться с этой, если не радость о том, что этот путь навеки надежен и всегда проходим!

Однако в том, чтобы следовать за Христом, есть и еще одна радость, еще одно блаженство. Ведь Он идет, как было сказано, не рядом с последователем и не прямо перед ним, но Он прежде прошел этот путь, и в этом радостная надежда последователя: последовать за Ним. Одно дело следовать за Ним путем самоотвержения, и это тоже радостно, другое – следовать за Ним в блаженстве. Когда смерть разлучила двух любящих, и вот, второй из них умирает, мы говорим: она последовала за ним, он ушел первым. Так и Христос ушел первым, и не только так, ведь Он пошел приготовить последователям место .

Когда мы говорим о человеке-предшественнике, тогда речь может идти о том, что он, пройдя некий путь, сделал его легче для того, кто следует за ним; и если путь, о котором идет речь, связан с чем-то земным, временным, несовершенным, то возможно, что для последователей этот путь станет вовсе легок. Однако для христианина, который следует совершенным путем самоотвержения, такого облегчения нет; этот путь всегда остается по существу одинаково труден для всякого последователя Христова. И все же совсем в другом смысле Христос, пройдя первым этот путь, дарует подобное облегчение: пойдя первым, Он приготовил последователям не путь, но Он, пойдя вперед, приготовил последователям место на Небе. Человек-предшественник изредка может по праву сказать: теперь вслед за мной идти весьма легко, путь проложен и приготовлен и врата широки; Христос, напротив, мог бы сказать: смотри, для тебя все приготовлено на Небе, – если только ты готов войти в тесные врата самоотвержения и последовать этим узким путем.

Среди мирских хлопот это уготованное в ином мире место, возможно, кажется чем-то призрачным; но тот, кто самоотверженно отрекся от мира и от самого себя, должен был, конечно, убедиться в том, что такое место существует. Ведь должен же он где-то найти себе место, где-то должно же быть и у него пристанище; но в этом мире, который он оставил, у него не может быть места; значит, должно быть другое место, да, оно должно быть, чтобы он мог оставить мир. О, разве не легче легкого это понять человеку, если он на самом деле отвергся себя и мира! И легко испытать свою жизнь на предмет того, насколько мы действительно уверены в том, что в ином мире есть это место, в том, что нам действительно уготована вечная жизнь. Апостол Павел говорит (1 Кор. 15, 19): «Если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков». Это и ясно, ведь если человек ради Христа отрекается от всех мирских благ и терпит все зло этого мира, – тогда, если бы не было никакого блаженства в ином мире, то он был бы обманут, страшно обманут; если бы не было никакого блаженства в ином мире, мне думается, это блаженство должно было бы возникнуть из одного только сострадания к такому человеку. Если человек не добивается и не ищет земных благ и радостных дней; не стремится к земным преимуществам и даже не держится за них, когда они оказываются предоставлены ему; если он выбирает тяготы и беспокойства и вдобавок к этому неблагодарный труд, – потому что он выбрал нечто лучшее; если он, когда ему приходится быть лишенным земного, не может даже утешаться тем, что он сделал все от него зависевшее, чтобы избежать этих лишений – тогда ведь мир смотрит на него как на сумасшедшего, тогда в глазах мира он несчастен и жалок. И если бы не было блаженства в ином мире, тогда он был бы самым несчастным из всех; именно самоотвержение сделало бы его таковым, ведь он не только не ищет земных благ, но и добровольно отказывается от них. Если же, напротив, в ином мире есть блаженство, тогда он, будучи несчастен в глазах этого мира, при этом, однако, богаче всех. Ведь одно дело – быть самым несчастным в мире, если нет ничего выше этого мира, и совсем другое – когда дело идет о том, чтобы быть самым несчастным в мире, если существует вечное блаженство. Павел приводит прекрасное свидетельство того, что это блаженство существует; ведь нет никакого сомнения в том, что, если бы не это блаженство, он действительно был бы тогда несчастнее всех. Если, напротив, уверение в том, что существует вечное блаженство, исходит от человека, который ищет утвердить себя в этом мире, обеспечить себя мирскими благами, это уверение не убедительно: едва ли сможет убедить других тот, кто едва ли смог убедить сам себя. Впрочем, не надо судить в этом отношении никого, или судите только самих себя, ведь и желать судить в этом отношении другого – это попытка обеспечить себя в этом мире; в противном случае должен же человек понимать, что как суд, так и блаженство принадлежат иному миру.

Ах, покуда время бежит вперед, часто случается и повторяется вновь и вновь, что кто-то один уходит первым, а другой по нему тоскует и жаждет последовать за ним; но никогда никакой человек, никакой любимый, никакой друг не уходит первым – чтобы приготовить место тому, кто последует за ним. Как Имя Христа – единственное на небе и на земле, так и Христос – единственный, кто пошел вперед, чтобы приготовить последователям место. Между небом и землей лежит один только путь: последовать за Христом; и во времени, и в вечности есть один только выбор, один-единственный: выбрать этот путь; на земле есть только одна вечная надежда: последовать за Христом на небеса. В жизни есть одно блаженство и радость: последовать за Христом; и в смерти есть одно последнее блаженство и радость: последовать за Христом в жизнь.