Книга еретиков

2.1. Маркиан хотел, чтобы от всех приносилось бы Богу общее чествование, чтобы произведенное нечестием смешение языков снова благочестиво возвратилось к единству и чтило Бога через одно и то же славословие.

2.2. Тогда как он хотел этого, к нему приступили, с одной стороны, лица, получившие полномочия от епископа старейшего Рима, Льва, и говорили, что на втором Эфесском соборе Диоскор не принял грамоты Льва, содержавшей в себе учение православия, с другой – лица, обиженные самим Диоскором, и просили, чтобы дело их рассмотрено было соборно. Особенно же докучал бывший предстоятель Дорилеи Евсевий, говоря, что и сам он, и Флавиан низложены через коварство щитоносца Феодосия Хрисафия; ибо, когда Хрисафий требовал золота, Флавиан, желая пристыдить его, послал ему за свое рукоположение священные сосуды. Притом этот чиновник и по своему зломыслию близок был к Евтихию. Сверх сего, Евсевий доносил, что Флавиан безжалостно умерщвлен Диоскором, который толкал его и бил пятами. По этим-то причинам состоялся Собор Халкидонский. <...>

Святейшему и блаженнейшему отцу и сосвященнику Флавиан [желает] о Господе всякого блага.

Нет ничего достопочтеннее для священников, как благочестие и правильное проповедание слова истины, что и сам ты знаешь, возлюбленнейший Богу. Ибо в этом состоит вся наша надежда на спасение и воздаяние обещанных благ. Поэтому мы должны делать все и подвизаться за истинную веру, за изложения [веры] и учение святых отцов, так чтобы всегда и при всех потрясениях оставалось все это целым и невредимым. Итак, необходимо было нам, когда мы увидели в настоящее время, как нарушается православная вера и возобновляются ереси Аполлинария и Валентина [389]монахом Евтихием [390], не презирать этого, но для предостережения народа обнаружить это открыто. Ибо этот Евтихий, удерживая в себе скрытую болезнь развращенного учения, злоупотребляя нашею кротостию, недобросовестно и бесстыдно начал распространять между многими собственное нечестие, говоря, что прежде вочеловечения нашего Спасителя Иисуса Христа были два естества – божеское и человеческое, а после их соединения в Нем стало одно естество; он не знает ни того, что говорит, ни того, что утверждает (1Тим. 1: 7). Ибо единение двух, сошедшихся во Христе, естеств, состоит не в том, будто эти естества слились своими свойствами вместе, воедино, но в том, что свойства естеств преоывают совершенными во взаимном общении. Присовокупил он еще и другое нечестие, утверждая, что тело Господа, образовавшееся от Марии, не есть нашего существа и не человеческого состава; но хотя и называет его человеческим, однако же не признает его единосущным ни нашим телам, ни родившей Его плоти. И это он говорил, несмотря на то что в деяниях святого Вселенского собора, бывшего в Эфесе, прямо сказано в посланиях против нечестивого Нестория так: «Хотя соединились вместе различные естества, но один есть Христос, Сын Божии, в двух естествах; не так, впрочем, чтооы уничтожилось в Нем различие естеств по причине их соединения, но, лучше сказать, чрез неизреченное и непостижимое сочетание воедино божества и человечества, для нас один стал Господь Иисус Христос». И это не неизвестно твоей святости, так как ты вполне читал деяния, бывшие в Эфесе. Евтихий, считая их за ничто, нимало не думает о том, что он подлежит наказанию, определенному на том святом Вселенском соборе, так как чрез его слова и выражения многие простейшие в вере вводятся в заблуждение относительно сего предмета. Посему-то, когда он был обвинен достойнейшим уважения Евсевием [391]и после того, как, быв призван на Собор, произнес собственными словами свойственное ему учение, мы осудили его как чуждого истинной веры, что покажут вашей святости все действия, какие постановлены нами против него и о которых мы выскажем в сих наших письмах. Справедливым считаю известить вас и о том, что тот же Евтихий, заслуживший справедливое каноническое осуждение, который своими последующими действиями должен бы загладить первые и совершенным покаянием и многими слезами умилостивить Бога, а также и наше сердце, сильно сокрушенное его падением, облегчить истинным раскаянием, не только ничего этого не сделал, но даже покусился совсем возмутить нашу Церковь, публично распространяя на наши будто бы несправедливости жалобы, исполненные злоречия, и сверх сего принося моления благочестивейшему и христолюбивейшему императору, также полные высокомерия и дерзости, и таким образом попрал все божественные правила. Но когда шли таким образом дела, мы получили от вашей святости письма чрез достойного удивления нашего сочлена Пансофия, из которых узнали, что тот же Евтихий отправил к вам просьбы, исполненные всякой лжи и коварства, утверждая, что он во время суда предложил апелляционные жалобы и на меня, и на самый этот святой Собор, призывая быть судиею ваше святейшество, – чего никак не было им сделано. Он солгал и в этом деле, надеясь чрез ложь привлечь к себе благосклонность вашу. <...>

Блаженнейшему и боголюбезнейшему отцу и сослужителю Льву Флавиан [желает] о Господе всякого блага.

Ничто не укрощает лукавства дьявола, этого неудержимого зла, полного смертоносного яда. Ибо он, носясь туда и сюда, ищет, кого бы убить, кого бы победить, кого бы поглотить [393]. Поэтому нам нужно бодрствовать и укрепляться молитвою к Богу, чтобы мы могли избежать роковых его нападений. Ибо мы научились из Божественных Писаний, что должно следовать нашим отцам и не переменять древних определений. Итак, отложив свой плач и слезы, которые я проливаю непрестанно о том, что находящийся в моем подчинении клирик уловлен злым демоном, а я не мог освободить его и отнять у этого волка, – я, который готов положить за него свою душу, теперь начинаю повествовать о том, каким образом он похищен, как он отступил от божественного призвания и, отклоняя от себя наставления отцов, презирая их постановления, убежал к тому, кому свойственно погублять. Есть некоторые, кажущиеся в своей одежде овцами, а внутри они хищные волки [394], которых мы должны узнавать от плодов их. Они с первого вида представляются от нашего общества; но они не от нашего общества. Ибо если бы они были от общества нашего, то пребыли бы с нами [395]. Когда же они стали изрыгать нечестие, тогда то, что прежде они скрывали, сделалось открытым, ибо всякое зло должно обнаружиться пред всеми. Есть же люди со слабою верою, которые не знают божественных наставлений и которых они вместе с собою низвергают в пропасть, превращая и уничижая учение отцов и все прочее божественное писание, к собственной своей погибели. Каковых людей мы должны предусматривать и много оберегаться от них, дабы некоторые другие, обольщенные их нечестием, не отпали от своего утверждения. Ибо они изощрили свои язык, как змии, и имеют яд в устах своих, как аспиды [396]. Это пророк возвестил о них. Таковым явился между нами Евтихий, бывший некогда пресвитером и архимандритом, который мыслил как оудто согласно с нашим учением и держался его; но он подтвердил нечестие Нестория и за Нестория приготовился на брань, которая предпринята была против Нестория; а изложение веры, составленное 318-ю святыми отцами [397], и послание к Несторию, написанное священной памяти Кириллом, равным образом его же послание к восточным [епископам], с которыми все были согласны, пытался извратить, восстанавливая давнее учение нечестивого Валентина и Аполлинария; и не убоялся он заповеди истинного Царя, сказавшего: «всяк, кто соблазнит одного от малых сих детей, лучше бы ему было, если бы повешен был на нем жернов оселий и он потонул бы в глубине моря» [398]. Отверг он своим вероломством всякую совесть и, сбросив с себя покров неверия, которым прикрывался, утверждал на нашем священном Соборе, говоря решительно, что не должно исповедовать Господа нашего Иисуса Христа состоящим из двух естеств после Его вочеловечения, так как Он познается нами только в одной ипостаси, в одном лице, и что самое тело Господа будто бы не единосущно нам, на том основании, что, быв воспринято от нас, оно соединилось с Богом-Словом ипостасно; напротив, он говорил, что, хотя Дева, которая родила Его, по плоти единосущна нам, сам Господь не воспринял от Нее плоти, единосущной нам; и тело Господа не есть тело человеческое, называется же человеческим потому, что оно от Девы; таким образом, он думал вопреки учению всех отцов. Но чтобы не распространить своего письма, я не стану говорить много; а о том, что мы сделали относительно него [399], мы послали письмо к вашему блаженству, в котором показали, что мы лишили его пресви-терства, так как он связал себя такими заблуждениями, и приказали ему не иметь в монастырях никакого значения, и отлучили его от нашего общения, дабы ваша святость, зная то, что сделано нами относительно его, удостоила своим объявлением о нечестии его всех епископов, находящихся под властью вашего блаженства, для того, чтобы кто-нибудь по неведению того, как он мыслит, не относился к нему как к православному, или письмом, или каким другим образом. Я и те, которые со мною, премного приветствуем все во Христе братство, которое находится с вашим благочестием. Будь невредим о Господе для нас и молись за нас, боголюбезнейший отец!