Книга еретиков

Во второй половине XI в. в Константинополе имела место заметная тенденция в сторону пристального изучения платонических и неоплатонических философских текстов (в первую очередь – Платона, Плотина, Порфирия, Ямвлиха, Прокла). Эта тенденция, вообще характерная для поздневизантийской культуры, была названа современным исследователем о. Герхардом Подскальски византийским «проклренессансом» [573]. В случае Итала это проявлялось в том, что неоплатонические философские категории использовались для решения христианских догматических вопросов (что и послужило, в частности, к его осуждению). Преподавание философии было упрочено созданием должности «ипата философов» – должности, примерно соответствующей в Византии министру высшего образования. Итал сменил на этой должности Михаила Пселла (1075 г.); после Итала этот пост занимал Феодор Смирнский. Ученики Пселла и Итала становились епископами или правительственными чиновниками. Итал преподавал своим ученикам учение Платона, Порфирия, Ямвлиха, Прокла, а также «Органон» Аристотеля.

Приход к власти Комнинов повлек за собой недовольство правящих лиц относительно той эллинизации византийской культуры, яркими представителями которой были Пселл и Итал. Еще в 1076/77 г. император Михаил Дука из-за недовольства в высшем обществе Византии деятельностью и взглядами Итала составил главы, содержащие его учение; в итоге девять глав были анафематствованы, однако без упоминания имени Итала, и для Итала это не имело последствий. Итал составил свое изложение веры, но его делу не был дан ход. Чтобы избавиться от обвинений в уклонении от православия, Итал в 1082/83 г. обратился к симпатизировавшему ему патриарху Евстратию Гариде, чтобы тот вновь рассмотрел его дело. Итал составил новую записку с изложением своего учения. Из-за волнений, вызванных фигурой Итала, Евстратий передал ведение дела Итала недавно вступившему на престол императору Алексею Комнину, который произвел судебное разбирательство над Италом. Во время следствия поступил донос на Итала, который, как выяснилось, был написан начальником флота Михаилом Каспаки, в котором, помимо утверждения о принадлежности Италу прежних анафематствованных положений, говорилось про богохульство Итала по отношению к иконе Христа. В итоге Итал был признан еретиком и сослан в монастырь.

В числе анафематствований на Итала осуждаются положения о безначальности материи и идей, о самостоятельном существовании материи, о перевоплощении и другие положения, характерные для нехристианского платонизма. Вероятно, не все анафемы, вынесенные в результате дела Итала, непосредственно соответствуют учению последнего. Также формулировки, осуждающие учение Итала, включают такие анафематство-вания, как анафема на тех, кто изучает языческие учения не только ради обучения, но и верует в них как в истинные (анафема 7), и анафема на тех, что считают, что языческие философы и осужденные Церковью еретики и в этой жизни, и на будущем суде лучше православных, пусть и прегрешивших по страсти или неразумению (анафема 3). То есть в анафемах, вынесенных в деле Итала, анафематствуются не только богословские заблуждения и даже не только определенные философские положения, но и вообще увлечение христиан язьиеской (и шире – нехристианской) духовностью, выходящее за рамки изучения ее ради образования.

5.8. Когда Алексей [575]прибыл туда [576], он застал в беспорядке церковные дела и не позволил себе даже кратковременного отдыха. Он был истинным апостолом и, найдя Церковь взбудораженной учением Итала, не пренебрег вопросами догмы, несмотря на то что собирался выступить против Бриена (это тот кельт, который, как уже говорилось, завладел Касторией). В это время большое распространение получила ересь Итала, которая приводила Церковь в сильное замешательство. Этот Итал (о нем нужно рассказать с самого начала) происходил из Италии и долгое время прожил в Сицилии, на острове, расположенном вблизи Италии. Сицилийцы отделились от Ромейского государства и, готовясь вступить с ним в войну, пригласили в качестве союзников италийцев, среди которых был отец Итала. При нем находился его сын, который, хотя и не вступил еще в возраст, пригодный для военной службы, тем не менее прыгающей походкой следовал за отцом и изучал, как это принято у италийцев, военное искусство. Так прошли ранние годы Итала, такова была основа его образования. Когда же во время царствования Мономаха знаменитый Георгий Маниак [577]поднял восстание и захватил Сицилию, отец Итала с трудом спасся вместе с сыном [578]. Оба беглеца отправились в Аонгивардию, находившуюся еще под властью ромеев.

Оттуда Итал, не знаю каким образом, прибыл в Константинополь – город, который не испытывал недостатка в просвещении и словесности. Ведь наука, которая, начиная с владычества Василия Порфирородного [579]и до самого царствования императора Мономаха, находилась в пренебрежении у большинства людей, хотя и не исчезла вовсе, в правление императора Алексея расцвела, поднялась и стала предметом занятий просвещенных людей. До этого же времени большинство людей предавались роскоши и забавам, занимались из-за своей изнеженности ловлей перепелов и другими постыдными развлечениями, а науку и образование считали чем-то второстепенным.

Такого типа людей застал Итал в Константинополе, где он стал вращаться в кругу ученых мужей, обладавших грубым и суровым нравом (и такие были тогда в царственном городе). Приобщившись с их помощью к литературному образованию, он позднее стал учеником знаменитого Михаила Пселла. Этот Пселл мало учился у мудрых наставников, но достиг вершин премудрости и, тщательно изучив греческую и халдейскую науки [580], прославился своей мудростью благодаря природному таланту, острому уму, а также и Божией помощи (его мать [581], не смыкая глаз, постоянно обращалась с горячими мольбами к святой иконе Богоматери в храме Кира и, обливаясь горючими слезами, просила за сына). С ним-то и вошел в общение Итал, однако из-за своей варварской неотесанности он не смог проникнуть в глубины философии, ибо, исполненный дерзости и варварского безрассудства, не выносил учителей, у которых учился, считал, что превзошел всех еще до начала обучения, и с первых уроков стал противоречить самому Пселлу [582].

Проникнув в глубины диалектики, он ежедневно вызывал волнение в местах большого стечения народа, перед которым он разводил свои словеса и, изложив какую-нибудь софистическую выдумку, доказывал ее такого же рода аргументами.

С Италом вступили в дружбу царствовавший в то время Михаил Дука [583] – [584]и его братья [585]. Отдавая предпочтение Пселлу, они тем не менее любили Итала и использовали его в словесных состязаниях: ведь Дуки – как братья самодержца, так и сам император – были очень просвещенными людьми. Итал смотрел на Пселла горящими, безумными глазами и, когда тот орлом налетал на его софизмы, приходил в волнение и неистовство, горячился или огорчался.