Стецкевич М.С. - Свобода совести [Невычитанная калибрятина]

В 1877 г. крупнейшая французская масонская организация — «Великий Восток» — исключила из устава упоминание о необходимости веры в «Великого Архитектора Вселенной» и бессмертие души. Это означало открытие доступа в ложи не только мусульманам (в 1850-е гг. в одну из парижских лож входил борец за независимость Алжира Абд-эль-Кадир), но и неверующим, включая атеистов. Тем самым во французском масонстве была утверждена полная свобода совести, с чем в тот момент более консервативные масонские организации Англии и Германии не согласились, разорвав с «Великим Востоком» всякие отношения.

Но хотя основная масса масонских организаций в XIX в. осталась на позициях толерантности к различным вероисповеданиям (не свободы совести!), её необходимость отстаивалась чрезвычайно последовательно. Применительно ко времени, когда стремление к сохранению религиозного единообразия ещё не было изжито, это представляется значительным достижением. Можно сказать, что приверженность веротерпимости была одной из отличительных черт масонства.

Показательна и реакция руководства Римско-католической церкви, занимавшей тогда позицию жесткой нетерпимости по отношению ко всем несанкционированным ею явлениям духовной жизни. Папство неоднократно (в 1738, 1751, 1814, 1864, 1884 гг.) осуждало масонство, обвиняя членов лож в ереси и запрещая католикам пребывание в них под угрозой отлучения от церкви. Когда же духовник французского короля Людовика XV отец Вуазен в 1742 г. при поддержке двора и Римско-католической церкви создал своеобразное контр-масонство — «Бессмертный и почтенный Орден благого отца

107

и патриарха Ноя», то в его практике присутствовали многие внешние атрибуты, напоминающие о классическом масонстве — пышные ритуалы, система степеней посвящения и т.д. Но какой-либо намёк на признание «всеобщей религии» решительно отсутствовал.

Не переоценивая степени влиятельности масонства, подчеркнём, что ложи во всех странах явились одним из каналов распространения идей весьма широкой веротерпимости, допускавшей исповедание, как минимум, любой разновидности христианства, часто — вообще любой религии, и иногда поднимаясь до признания её необязательности (французское масонство конца XIX в.). Популяризируя идеалы религиозной толерантности, включая в свои ряды многих политиков, масонство способствовало формированию благоприятной почвы для осуществления данных идеалов на практике.

Обратимся теперь к анализу подходов к проблемам веротерпимости и свободы совести, характерных для французского Просвещения. Отмена в 1685 г. Нантского эдикта, основанного на принципе достаточно широкой веротерпимости в отношении французских протестантов, означала восстановление монополии католической церкви. Важнейшим вопросом во Франции стал вопрос не о расширении, как в английском Просвещении, а об элементарном достижении веротерпимости.

Следует отметить, что данной проблемы касались в своих произведениях практически все мыслители французского Просвещения. Многие из них сотрудничали с получившей широчайшую известность и распространение «Энциклопедией наук, искусств и ремёсел», издававшейся Д. Дидро (1713-1784) и Ж. Д’Аламбером (1717— 1783) в 1752-1766 гг. В таких статьях «Энциклопедии», как «Еретик», «Нетерпимость», «Христианство» и др., последовательно, хотя и в осторожной форме, проводились мысли о том, что христианство «вовсе не включает в себя ... принуждение совести, насильственное отправление культа божеству ... », что «просвещение, убеждение, молитва —вот единственные законные средства внушения веры», что «заблуждающимся можно предоставить свободу в вопросах религии». Дидро подчеркивал: нетерпимость — «отвратительная несправедливость в глазах Бога и людей». Дидро, а также такие мыслители, как К. А. Гельвеций (1715-1771), П. Гольбах (1723-1789) уже отвергали традиционный взгляд, согласно которому религия является основой морали. Гельвеций даже призывал к решительному государственному подавлению нетерпимости.

Однако к идее свободы совести как права человека даже наиболее радикальные представители французского Просвещения как правило, не приближались, ограничиваясь порицанием нетерпимо-

108

сти. Остановимся более подробно на взглядах тех философов, чьи произведения имели наибольший общественный резонанс.

Мыслительный поиск Вольтера (1694-1778), при всех нюансах и противоречиях, неизбежно присутствующих в его чрезвычайно многообразном и объемном творческом наследии, тем не менее был ограничен двумя четко определёнными пределами. Первым являлась вера Вольтера в существование Бога, которое принималось им в качестве философской аксиомы. Будучи деистом, французский мыслитель тем не менее активно развивал мысль о необходимости и полезности для общества массовой веры в Бога карающего и милующего, иыполняющего функции «узды для злодеев» и дающего надежду праведникам. Именно к этому Богу —гаранту справедливости — относится знаменитая фраза Вольтера: «Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать».

Олицетворением второго предела можно считать другую известную фразу Вольтера—«Раздавите гадину!». Часто заканчивая этим высказыванием письма, рассылавшиеся им в различные концы Европы, философ подразумевал под «гадиной» не только католическую церковь, но и любые проявления фанатизма и нетерпимости.

Истинной сущностью религии Вольтер считал мораль, отрицательно относясь к любым догматическим спорам. В статье «Религия», подготовленной для «Философского словаря» (1750-е — 1760-е гг.), Вольтер, отмечая признаки «наилучшей религии», считал, что она должна требовать поклонения «высшему существу», соединять с ним в награду за добродетели и разъединять в наказание за преступления. Кроме того, религия должна иметь ограниченное количество догматов, проповедовать возвышенную и бесспорную мораль,, учить служить ближнему из любви к Богу и терпимо относиться ко всем. Историческое христианство мало напоминало Вольтеру «наилучшую религию». В 1767 г. в письме к прусскому королю Фридриху II философ утверждал, что христианство — «самая смехотворная, самая нелепая и самая кровавая из всех [религий], когда-либо осквернявших мир». Но если многие принципы христианства Вольтер называл «отвратительными», то ещё большим злом он считал атеизм, полагая очевидным отсутствие у его приверженцев вообще каких-либо принципов.

Коснувшись вопроса о веротерпимости уже в одной из своих ранних работ, «Философских письмах» (1720-1730-е гг.), Вольтер, характеризуя религиозную ситуацию в Англии, отмечает в качестве положительного факта отсутствие единой церкви, которая неизбежно стремилась бы к деспотизму. Множество «сект», существующих