Стецкевич М.С. - Свобода совести [Невычитанная калибрятина]

Особняком в истории развития идеи свободы совести стоит фигура Ж.-Ж. Руссо (1712-1778). Если другие мыслители эпохи Просвещения находили аргументы в пользу целесообразности (естественности) существования в государстве различных религий, то Руссо, с одной стороны, выступал в качестве активного противника религиозной нетерпимости, но с другой — фактически возвращался к формуле «чья власть, того и вера».

Руссо отвергал существовавшее отождествление понятия о суверенитете с правами единоличного государя, считая, что основанием государства должен быть «общественный договор», при котором «каждый из нас передаёт в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, и в резуль-

112

тте для нас всех вместе каждый член превращается в нераздельную часть целого». Не исключал мыслитель и возможности применения, но имя «общественной пользы», силовых методов, вплоть до установления диктатуры.

Естественно, и в религиозной сфере Руссо допускал принуждение. Идея светского государства не рассматривалась им в качестве перспективной. На последних страницах своего самого известного трактата «Об общественном договоре» (1762) он предпринял попытку разрешения противоречия, казавшегося ему очевидным: «не было создано ни одно государство без того, чтобы религия не служила ему основою», но в то же время «христианский закон в сущности более вреден, чем полезен, для прочного государственного устройства».

«Всё, что нарушает единство общества, никуда не годится», — утверждал философ, категорически не принимая все существовавшие формы церковно-государственных отношений, включая английскую и российскую модели, при которых у церкви, по его мнению, всё равно остаётся чрезмерная самостоятельность. Если Монтескье рассматривал различные варианты извлечения государством пользы для себя из реально существующих религий, то Руссо категорически отвергал подобную возможность для государства, основанного на «общественном договоре». Речь шла не только об историческом христианстве. Руссо отрицал такую перспективу и для «христианства Евангелия» — религии «святой, возвышенной и истинной», которая, однако, «не только не привязывает души граждан к государству», но и «отрывает их от него, как и от всего земного».

Решение проблемы, полагал Руссо, заключалось бы во введении сувереном гражданской религии, догматы которой устанавливаются как «правила общежития, без которых невозможно быть ни добрым гражданином, ни верным подданным». Положительные догматы гражданской религии Руссо формулировал так: «существование Божества могущественного, разумного, благодетельного, предусмотрительного и заботливого; загробная жизнь, счастье праведных, наказание злых, святость общественного договора и законов». Отрицательный догмат философ назвал только один — нетерпимость. Поэтому мыслитель предлагал «терпеть все религии, которые и сами терпимы к другим, если только их догматы ни в чем не противоречат долгу гражданина». Тех же, кто утверждает, что «вне церкви нет спасения», кто не верит в догматы гражданской религии, следует изгонять за пределы страны. Наконец, тех, кто признал публично догматы гражданской религии, но затем стал их игнорировать, необходимо карать смертью.

113

В государстве «общественного договора» Руссо не находилось места не только (как и у Локка) для атеистов и католиков. Теоретически допуская наличие у граждан «каких угодно мнений», говоря о невозможности обязать кого бы то ни было верить в догматы гражданской религии, Руссо беспощадно отсекал всех тех, кто в них не верил, создавая тем самым новую, вводимую сверху государственную религию во имя «общего блага» и принуждая всех к исповеданию её гражданских догматов. В итоге исторические формы религиозной нетерпимости преодолевались Руссо не с помощью утверждения свободы совести, отделения церкви от государства, а посредством новой нетерпимости, имеющей скорее гражданский, чем собственно религиозный характер.

Идея же гражданской религии, которой мыслитель придавал столь большое значение, показала свою перспективность лишь в случае её реализации естественным путём, преимущественно снизу. Именно так сложилась гражданская религия в США, где она выступает в качестве надцерковной идеологической конструкции. Попытки внедрения гражданской религии как государственной, «установлением суверена», как то предлагал Руссо, на практике обречены на крах, о чем свидетельствует опыт Франции конца XVIII в.

В Германии религиозное единство в XVIII столетии стало уже гораздо более размытым, чем это предполагали условия Вестфальского мира 1648 г. Особенно четко данная тенденция обнаружилась в протестантских государствах. В конце XVII — начале XVIII в. юрист А'. Томазий (1655-1728) призывал князей-протестантов уклоняться от выполнения статей Вестфальского договора, предусматривавших единообразие в вопросах веры, и следовать политике терпимости в отношении различных исповеданий, включая ислам, как наиболее разумной. В идеале, по мнению Томазия, каждый исповедует то, что считает истинным, оставаясь при этом лояльным подданным. В дальнейшем такие идеи были подхвачены немецкими просветителями.

Наибольший вклад в дело теоретического обоснования необходимости перехода от религиозного единства к веротерпимости и далее—к свободе совести внесли Г. Э. Лессинг (1729-1781) и И. Кант, (1724-1804). Лессинг приобрел известность и славу прежде всего как драматург, писатель и литературный критик. Сын лютеранского пастора, он на протяжении большей части своей жизни придерживался деистических воззрений. Основой христианства Лессинг считал идею любви, а единственным реальным содержанием религий — нравственное чувство. Всё остальное, и прежде всего догматика, представлялось мыслителю не слишком важным историческим

114

добавлением. Отрицая, что в учении какой-либо церкви содержится вся полнота истины, Лессинг отстаивал право личности на её свободный поиск, в том числе и на свободу научного исследования Библии.

После того как власти Брауншвейга потребовали от Лессинга прекращения публичной полемики с протестантскими ортодоксами, он решил использовать театральные подмостки в качестве своеобразной «кафедры» для проповеди своих идей. В 1779 г. Лессинг написал философскую драму «Натан Мудрый», действие которой разворачивается в Иерусалиме времен Крестовых походов. Главными персонажами являются султан Саладин, купец Натан и рыцарь-храмовник, исповедующие соответственно ислам, иудаизм и христианство. Ставя героев в разнообразные жизненные ситуации, Лессинг стремится показать, что справедливость и гуманнность не являются принадлежностью какой-то одной религии. Например, храмовник, которому Саладин сохранил жизнь, отказывается убить его как врага христианской церкви, как предлагал иерусалимский патриарх, а Натан берет на воспитание девочку-христианку.