Стецкевич М.С. - Свобода совести [Невычитанная калибрятина]

Кульминационным моментом пьесы является рассказываемая Натаном в качестве ответа на вопрос Саладина о том, какая же религия истинна, притча о трех кольцах. Содержание её таково: перед смертью отец вручил трём своим сыновьям по кольцу, уверив каждого из них в том, что оно обладает свойством делать своего обладателя угодным Богу и людям. Обнаружив после смерти отца, что у каждого из них имеется кольцо, братья яростно заспорили о том, какое же из них является подлинным. Обратившись к судье, они получили такой приговор: так как каждый из братьев ненавидит других, то это означает, что заветное кольцо просто затерялось, поскольку ни один из спорящих не обладает сейчас теми свойствами, которые должен был бы приобрести обладатель настоящего кольца. Однако затем судья дал спорщикам совет: подражайте вашему отцу в любви к ближнему и тем самым старайтесь обнаружить силу кольца.

«Чтоб сила эта крепла, будьте сами Скромны, миролюбивы, милосердны И преданы чистосердечно Богу!»

При выполнении этого условия новый судья когда-нибудь в будущем попробует решить спор...

С помощью этой притчи Лессинг хотел показать, что религиозные системы (кольца) могут сильно различаться, но существует единый для всех нравственный закон (интересно, что в финале пьесы все важнейшие персонажи оказываются родственниками), исполне

115

ние которого, а вовсе не следование жестким догматам своей конфессии, и является значимым.

Сходные суждения, но уже в строгой логической форме высказывал великий немецкий философ И. Кант. В своих произведениях, прежде всего в такой работе, как «Религия в пределах только разума» (1793), он проводил границу между чистой моральной религией, в которой человек «силой собственного духа» познаёт в себе божественную волю, и религией статутарной, или богослужебной. Последняя, разновидностями которой Кант считал исторические религии, включая христианство и ислам, естественным образом предшествует первой, и должна переходить в неё. В настоящий момент статутарная религия, отмечал мыслитель, хотя и содержит в себе в скрытом виде важнейшие нравственные принципы, но ещё очень несовершенна. Она основана на ложной посылке о возможности достижения блаженства путем исполнения церковных предписаний: «кто предпосылает ... соблюдение статутарных, нуждающихся в Откровении законов ... и предпочитает эту историческую веру стремлению к доброму образу жизни ... тот превращает служение Богу в сотворение фетишей и занимается лжеслужением».

Совесть для Канта — «сама себя судящая моральная способность суждения». Поэтому, если на человека возложить бремя статутар-ного закона, принуждая его «веровать в нечто известное лишь исторически и потому не могущее быть убедительным для каждого», то для совести оно будет крайне тяжким. Господствующая в государстве церковь приучает людей «только к внешнему служению» и лицемерию. Нетерпимость, преследования еретиков как католиками, так и протестантами Кантом в равной степени порицались. Он призывал исторические церкви задуматься о том, каким образом они могли бы «освободиться от всего того, что может обременять и угнетать совесть», видя также необходимость в том, чтобы «при всем различии статутарных видов веры, установить терпимость их приверженцев друг к другу на основе правил единственной религии разума».

Характеризуя статутарную религию в целом, Кант отмечал желательность использования понятия «различные виды веры», поскольку истинная моральная религия — одна, а разнообразные конфессии содержат лишь её элементы: «Поэтому уместнее ... говорить: этот человек той или иной (иудейской, магометанской, христианской, католической, лютеранской) веры, чем говорить, что он исповедует ту или иную религию». Таким образом, Кант не видел принципиальных различий между статутарными религиями, по сути дела провозглашая их равенство.

116

Рассуждая об истинной церкви, немецкий философ отмечал не только такие её черты, как всеобщность и чистоту, то есть единение на основе моральных побуждений, но и «отношение на основе принципа свободы» — как внутреннее (между её членами), так и «внешнее отношение церкви к политической власти — то и другое в свободном государстве».

Таким образом, можно согласиться с Е. М. Мирошниковой, полагающей, что Кант, высказывавший в других своих работах мнение о необходимости содержания церкви верующими, а не властью, был сторонником светского государства. Осуществленная им критика статутарных религий, их нетерпимости и догматизма, а также их фактическое уравнивание в сочетании с утверждением идеи о фактической автономии морали по отношению к религии, отстаиванием права на свободу убеждений не только произвели сильное впечатление на прогрессивное общественное мнение, но и вызвали серьёзное недовольство и шок у многих традиционно настроенных читателей. Король Пруссии Фридрих Вильгельм II не только сделал философу выговор за «унижение» христианства, но и потребовал от него не выступать более публично по вопросам религии.

В дальнейшем за резкое разграничение церкви и государства, их взаимную независимость и невмешательство в дела друг друга, за исключительно светский характер всех государственных институтов решительно выступал выдающийся немецкий философ И. Г. Фихте (1762-1814).

Мыслители американского Просвещения находились в обстановке, которая значительно отличалась от европейской. В условиях Северной Америки все попытки установления и обеспечения монополии одной церкви показали свою бесперспективность. В обществе реально существовал огромный по европейским меркам религиозный плюрализм. Поэтому важнейшим вопросом здесь был не только вопрос об утверждении права исповедовать любую религию (на практике оно уже существовало), но и о гражданском равноправии приверженцев всех вероисповеданий.

Обоснованием этих прав, а затем и практическим претворением их в жизнь, в том числе на посту президента США, активно занимался Т. Джефферсон (1743-1826), являвшийся также и автором американской «Декларации независимости» (1776). Джефферсон провёл большую часть жизни в Виргинии и всегда принадлежал к Епископальной церкви. Однако все церкви подвергались им жесткой критике — прежде всего за нетерпимость к инаковерующим («на свете никогда бы не было ни одного еретика, если не было бы ни одного священника») и стремление к союзу с государством. Именно

117

«ненавистная комбинация церкви и государства», выражающаяся в том, что священник «вступал в союз с деспотом, оправдывая его преступления в обмен на его покровительство и собственную безнаказанность», наносила в прошлом, указывал Джефферсон, огромный вред человеческому обществу и оказывалась неизменно враждебна свободе.