Стецкевич М.С. - Свобода совести [Невычитанная калибрятина]

В существовавшем тогда цензурном уставе имелась такая статья: «Всякое творение, в котором под предлогом защиты или оправдания одной из церквей христианских, порицается другая, яко нарушающая союз любви, всех христиан единым духом во Христе связующей, подвергнется запрещению». Проблема заключалась не в том, что, как отмечает Г. Флоровский, «оказывалось непозволительным разбирать протестантские взгляды с православной точки зрения» (ведь не дозволялось и обратное!), а в сохранении вмешательства государства в конфессиональные дискуссии, выступлении им в роли высшего арбитра в вопросах совести, наличии цензуры как таковой. Примечательно, что книга Е. Станевича «Разговор о бессмертии души над гробом младенца» была вначале (1818) запрещена как не соответствующая идеям «всеобщего христианства» и утверждающая «истинность» православия, а затем, после падения «сугубого» министерства, реабилитирована, переиздана и рекомендована Синодом, причем как запрет, так и реабилитация осуществились по распоряжению императора Александра I!

Для религиозной политики Николая I были характерны совсем

215

иные тенденции. Ни о каком «всеобщем христианстве» старались не вспоминать, Священное Писание на русском языке не издавать, ибо, как утверждал министр народного просвещения А. С. Шишков, в этом случае у необразованного простонародья оно будет валяться под лавками и одновременно провоцировать расколы и ереси. Православие Николая I, как писал А. И. Герцен, было «холодным, ледяным, как петербургский климат». Идеологией эпохи стала теория «официальной народности», основанная на знаменитой формуле «православие, самодержавие, народность», автором которой был сменивший Шишкова на посту министра народного просвещения граф С. С. Уваров. Он называл составные части данной триады «охранительными принципами», составляющими «последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего отечества». «Народность» обычно трактовалась как приверженность русского народа к православию и самодержавию.

При такой постановке вопроса новое ужесточение политики в отношении неправославного населения империи, в первую очередь старообрядцев, самим существованием своим очевидно нарушавшим представление о православии как единственно возможной религии русского народа, оказывалось практически неизбежным. В 1826 г. начали закрываться появившиеся в царствование Александра I старообрядческие церкви, строительство новых не допускалось. В официальных документах было восстановлено понятие «раскольник», не употреблявшееся при Александре I, прекратилось избрание старообрядцев на общественные должности. Старообрядцам запрещалось принимать священников, переходивших к ним из РПЦ.

Весьма суровые меры стали применяться в отношении иудеев. Помимо существовавшей с 1791 г. черты оседлости, вне пределов которой большинство из них не имело права постоянного проживания, и других ограничений, в 1827 г. последовал императорский указ о призыве евреев на военную службу (ранее ими уплачивался особый рекрутский налог). Еврейские общины (кагалы) были обязаны поставлять ежегодно по десять рекрутов с тысячи человек, тогда как для неиудеев норма составляла семь рекрутов с тысячи, но брались они раз в два года. Если остальное население империи призывалось в армию с 18 лет, то евреев брали с 12 лет. Еврейские подростки (на практике призванными в некоторых случаях оказывались и дети 8-9 лет) попадали в школы кантонистов, где они, вплоть до достижения совершеннолетия, должны были готовиться к прохождению военной службы. В числе изучавшихся в этих школах предметов был и Закон Божий. Но его преподаванием дело не ограничивалось: еврейские кантонисты буквально принуждались к крещению. Их секли роз

216

гами, оставляли раздетыми на морозе, кормили соленым, не давая затем пить, пытали паром и «просто» подвергали регулярным избиениям. Зато принявшие крещение сразу же получали льготы: целенаправленные избиения прекращались и следовала единовременная выплата 30 рублей, которые русский писатель Н.С. Лесков возмущенно называл тридцатью сребрениками!

Конечно, определённую долю ответственности за сложившуюся ситуацию (умирало от трети до половины еврейских кантонистов, отправлявшихся пешим порядком в отдалённые губернии) несут руководители еврейских религиозных общин, поставлявшие рекрутов. Но принимало их всё-таки рекрутское присутствие, как раз и признававшее годными к службе детей значительно моложе 12 лет. Необходимо отметить, что и вся акция с призывом евреев была затеяна прежде всего с целью их ассимиляции, немыслимой без обращения в православие. Николай I постоянно требовал рапорты о количестве кантонистов, принявших крещение. Солдат, сохранивших, несмотря ни на что, верность иудаизму, нельзя было производить в унтер-офицеры. Только в 1856 г., уже в царствование Александра II (1855— 1881) институт кантонистов был упразднён, а в 1861 г. было разрешено производить солдат в унтер-офицеры без перемены вероисповедания.

Предпринимались в период царствования Николая I и другие меры давления на иудеев (например запрет на проживание в некоторых городах, входивших в черту оседлости) и мусульман (указ от 13.05. 1830 «О неотступлении от общих правил при погребении Магометан», предписывавший не предавать земле умерших ранее истечения трех дней, тогда как в соответствии с нормами ислама желательно осуществление погребения в день кончины).

В период правления Николая I и в начале царствования Александра II система управления конфессиями Российской империи была поставлена на более прочную законодательную базу. В 1832 г. был подготовлен, а в 1835 г. введён в действие Свод законов Российской империи, в состав которого вошел и Устав о предупреждении и пресечении преступлений. В 1845 г. в силу вступило Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. В 1857 г. был издан первый «Устав духовных дел иностранных исповеданий» (УДЦИИ).

К этому перечню необходимо добавить и изменение статуса ГУД-ДИИ. С 1824 г., после ликвидации «сугубого» министерства, оно существовало как самостоятельное ведомство, вплоть до присоединения в 1832 г. к Министерству внутренних дел (МВД). Далее и вплоть до 1917 г. управление делами иноверцев было организовано как Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД (ДДЦИИ).

217

Перед ним ставилась задача следовать принципу «полной терпимости», но только в той мере, в какой она «может согласовываться с интересами государственного порядка». ДЦЦИИ был немногочисленным по составу (не более 40 чиновников), а в структуре его имелось три отделения, ведавшие делами христианских и нехристианских конфессий. Служили в нём только православные чиновники. В ведении ДЦЦИИ находились вопросы назначения, смещения и перемещения священнослужителей, переходы из одной религии в другую и др.