Джон Кроссан - Величайшая молитва. Новое открытие революционного послания Молитвы Господа

Библейская поэзия — будь то в пророчестваах, псалмах или притчах — имеет одну важную техническую особенность. Она называется параллелизмом , в котором вторая часть двухчастной последовательности говорит более или менее о том же, что и первая. Но все зависит от этого фактора «более или менее».

Поэтический параллелизм Библии — это не просто повторяющаяся избыточность, в которой вторая часть повторяет первую, чтобы дать устному поэту время подумать о том, что будет дальше. Случается, что параллелизм создает вибрацию мысли, метроном в уме. Это эффект тик–така, который заставляет задуматься: то же самое сказано дважды, или вторая часть как–то расширяет первую? И если да, то как?

В некоторых примерах того, что называется синонимичным параллелизмом, избыточность кажется вполне дополняющей. Вот возможный пример из Псалма 8: 4:

Что такое человек, а Ты помнишь о нем,

Что есть сын человека, а Ты заботишься о нем?

Но являются ли эти обе строки полностью избыточными или что–то новое появляется в этой второй строке? Повторяет или каким–то образом усиливает тем, что Бог «заботится о нас» то, что Бог «помнит» о нас? Это заставляет вас задуматься, не так ли?

Вот еще один пример из Псалма 114: 1:

Когда вышел Израиль из Египта,

дом Иакова — из народа иноплеменного…

«Дом Иакова» и «Израиль», безусловно, означают один и тот же народ. Но «дом Иакова» также заставляет вспомнить всю сагу об Иосифе, которая начинается в Бытие 37. Это напоминает нам, что он был продан в египетское рабство его братьями и в конечном итоге спас их всех от голода. Это напоминает нам, как «Израиль» оказался в «Египте» в первую очередь. Это напоминает нам, что «все люди дома Иакова, которые пришли в Египет, их было семьдесят» (46:27). Это не избыточно, но по углублению смысла превосходит первую строку.

Поэтический параллелизм — это приманка для размышления. Тогда может быть, что две половины Молитвы Господней — Матфея 6: 9-10, в которой говорится об имени Отца, царстве и воле — и Матфея 6: 11-13, в которой упоминается хлеб, долги и искушение — состоят в преднамеренном параллелизме друг с другом? Поэтический параллелизм провоцирует на мысль, поэтому я много думаю об этой возможности и о том, что это может означать.

Более того, эта ментальная диалектика между параллельными строками — вопрос избыточности смысла строки, — еще сильнее подчеркивается в синонимическом параллелизме, когда одна строка находится в отрицательной («не»), а другая в положительной («но») формулировке. Вот пример такого рода параллелизма в конце Молитвы Господней в Матфея 6:13:

Не подвергай нас испытанию,

но защити нас от злодея.

Подобные поэтические линии часто называют обратным параллелизмом, но процесс все еще подталкивает слух и разум думать, являются ли они абсолютно одинаковыми или вторая строка расширяет содержание первой. Поэтический параллелизм — это не только эстетика, но и интерпретация.

Наконец, наиболее примечательный тип параллелизма в Библии называется ступенчатым, кульминационным или крещендо–параллелизмом . В этом устройстве линии параллельны в привычном формате, но содержание дополняется в сторону кульминации. Вот, пример из Аввакум 3:17:

Хотя бы не расцвела смоковница

и не было плода на виноградных лозах,

и маслина изменила, и нива не дала пищи,

хотя бы не стало овец в загоне и рогатого скота в стойлах.

Внутри каждого из этих трех примеров «хотя бы» показан сбалансированный параллелизм: (1) фига и плод лозы, (2) маслина и полевые злаки и (3) овцы и крупный рогатый скот. Но, в целом и внешне, есть крещендо от инжира и виноградных лоз через оливки и злаки, до стад овец и стад крупного рогатого скота. Итак, нам нужно увидеть, относится ли это также к имени Бога, царству и воле в первой половине Молитвы Господа , к нашему хлебу, долгу и искушению во второй половине молитвы.

Если нечто звучит слишком технично, то это признак параллелизма. Вот один известный пример из речи, которую вы, вероятно, уже знаете, но чьи корни в поэтическом параллелизме Библии вы, возможно, не узнали. Пятница, 20 января 1961 года, была морозным зимним днем в Вашингтоне, округ Колумбия, когда Джон Фитцджеральд Кеннеди произносил свое инаугурационное обращение как тридцать пятый президент Соединенных Штатов Америки. В кульминации в конце его речи были два примера поэтического параллелизма. Вот первый:

Поэтому дорогие американцы:

не спрашивайте, что ваше государство может сделать для вас –

спросите, что вы можете сделать для своего государства.

Как мы видели выше, этот балланс отрицательного «не спрашивайте» и положительного вопроса «спросите», называется антитетическим параллелизмом в традиции библейской поэзии. Он также называется обратным параллелизмом, из последовательности «ваше государство — вы, и вы — ваше государство».

Затем в следующем предложении президент Кеннеди дал еще один, но совершенно другой пример поэтического параллелизма:

Мои сограждане мира:

спросите не то, что Америка сделает для вас,

но что вместе мы можем сделать для свободы человека.

Вы сразу заметили, что президент Кеннеди не следовал предыдущему формату и предлагал миру «спросить не то, что Америка сделает для вас, а то, что вы сделаете для Америки». Вместо этого он поднялся на уровень от «служения Америки», к «свободе человека во всем мире. Это еще один пример ступенчатого, или крещендо–параллелизма . В нем последняя часть выходит за пределы прежней, несмотря на сходство в формате.

Я буду утверждать, что, поскольку Молитва Господа движется от Божьего «имени» через «царство» к «воле» в первой части, и от «хлеба» через «долги» к «искушению» во второй части, существует синонимичный параллелизм не только между этими двумя частями, но даже крещендо–параллелизм внутри каждой части.

Я заканчиваю этот пролог несколькими комментариями о том, почему и как я написал эту книгу. Я думал об Иисусе в его еврейской и римской матрице первого века около сорока лет. Один очевидный способ проверить мои выводы о нем — это посмотреть, как они сравниваются с самой молитвой Господа. Я начал с предположения, что я найду в этой молитве то, что в чем выражал себя исторический Иисус, и когда он сам молился. Поэтому, чтобы писать, я должен был проверить мое общее понимание Иисуса в конкретных деталях его молитвы. Я также решил сосредоточиться на версии Матфея, поскольку это самый известный и наиболее используемый текст этой молитвы.

Это было и сложно и просто. Интуитивное понимание, упомянутое выше, состояло в том, что молитва исходила из традиции иудаизма и передавалась через христианство, но была, в конечном счете, молитвой для всех людей. Другими словами, вся библейская традиция протекала через каждую часть этой молитвы. Как я мог представить себе, как Иисус, его первые спутники или эти первые евреи–христиане видели эту библейскую традицию? Я, конечно же, не думал, что они могли бы прочитать эту великолепную традицию, но они жили в ней.