Барт Эрман - Иисус до Евангелий. Как обрывочные воспоминания нескольких человек превратились в учение о Господе, покорившее мир

Но так ли это?

Прежде всего, это противоречило бы биологии. Нейронные структуры мозга у галилеянина I века мало отличались от таковых у нынешнего жителя Нью-Джерси. Как отмечает Ян Вансина, специалист по культурной антропологии:

До сих пор не найдено доказательств, что между разным расами есть врожденная разница в интеллектуальных способностях. 2

Консенсус антропологов и историков культуры отличается от расхожего мнения об устных культурах. Как указывает Дэвид Хениги, специалист по устной словесности, представители устных культур «обычно забывают не меньше, чем другие люди». И это ставит их в невыгодное положение. Забывая информацию, они «теряют ее навсегда». Для нас забывчивость обычно не чревата подобными последствиями: нужные сведения где-то записаны. 3

Более того, в письменных культурах можно проверить точность воспоминаний. Скажем, можно сверить устное сообщение с письменным или одно письменное сообщение – с другим. Можно сопоставить и последующие письменные источники (например, разные издания учебника) с целью выявить изменения. А в устных культурах все иначе. Хениги отмечает: «Устная традиция уничтожает как минимум часть более ранних версий, заменяя их». 4

Тезис данной главы состоит в следующем: в устных культурах предания не остаются неизменными, а снова и снова подвергаются обширным изменениям. И это нельзя не учитывать, исследуя раннехристианские предания об Иисусе. Ведь в первые 40–65 лет церкви, до написания евангелий, они распространялись людьми, в массе своей неграмотными.

Чтобы подготовить почву для анализа устных преданий ранних христиан, необходимо сначала выяснить, что известно об устных культурах и о том, как они сохраняют свои предания. Начнем с интересных исследований начала ХХ века, касающихся темы грамотности и устной словесности.

Современные исследования устных культур восходят к эпохальным трудам Милмэна Пэрри (1902–1935), гарвардского специалиста по классической поэзии и эпосу, и его ученика Альберта Лорда (1912–1991). Будучи филологом-классиком, Пэрри особенно интересовался «гомеровским вопросом» (по сути, целой серией вопросов о Гомере, предполагаемом авторе великих эпосов «Илиада» и «Одиссея»). Существовал ли Гомер? Он ли создал эти книги? Да и принадлежат ли «Илиада» и «Одиссея» одному автору? И в какой степени можно считать цельным произведением каждую из этих книг? Не являются ли они антологиями более ранних сказаний, кем-то собранных воедино? Мог ли один человек составить столь обширные тексты в эпоху, когда не было массовой грамотности? И насколько реально было запомнить такое количество поэзии?

Эти вопросы давно волновали ученых, особенно немецких, британских и американских. Обычно к ним подходили через детальный анализ нестыковок и противоречий внутри самих текстов. Но Пэрри подумал, что есть способ получше: а вдруг устные культуры современного мира прольют свет на то, сколь долго конструируется, исполняется и сохраняется эпос? В качестве примера он взял Югославию.

В Югославии издавна существовали сказители: создатели и певцы устной эпической поэзии – песен, не менее объемных, чем «Илиада» и «Одиссея». В начале ХХ века эта традиция была еще жива. Пэрри захотел разобраться в ней, проведя широкую полевую работу с югославскими певцами. Он надеялся лучше понять, что происходило тысячелетиями ранее в близлежащей Греции – в эпоху, когда, как считалось, творил Гомер.

Пэрри положил блестящее начало этим трудам. Ему удалось выявить техники, путем которых сказители составляют и пересказывают свои истории, и показать, что намеки на очень похожие техники есть в письменных текстах «Илиады» и «Одиссеи». К несчастью, Пэрри трагически погиб от несчастного случая, не успев завершить исследования: распаковывая чемодан, он случайно нажал на курок заряженного револьвера. В этот момент ему было всего тридцать три года.

Его труды продолжил его ученик Альберт Лорд, впоследствии профессор славянской литературы и сравнительного литературоведения в Гарварде (должность, которую он занимал много лет). Его знаменитый труд об устной эпической поэзии называется «Певец сказаний». 5Это чрезвычайно важная книга. Ее нельзя обойти стороной тем, кто интересуется Гомером и сохранением преданий в устных культурах.

Лорд убедительно доказал тезис, который неоднократно подтверждался последующими исследователями: в устных культурах предание понимают иначе, чем в письменных. В письменных культурах, вроде нашей, сохранять предание, значит, блюсти его в неприкосновенности и следить, чтобы при пересказах оно воспроизводилось дословно. Для большинства из нас «точный» пересказ истории, поэмы или речения – это пересказ, аккуратно дублирующий услышанное. Здесь существенно, что у нас есть способы удостовериться в точности воспроизведения.

В устных культурах нет таких способов. Можно лишь попытаться вспомнить, насколько услышанное следует прежней версии. При этом абсолютная идентичность – с дословным воспроизведением – не требуется. Об этом стали заботиться лишь в письменных культурах, когда возникла возможность проверки. А в устных культурах даже не ставили такой задачи. Более того, было важно актуализировать предание для нового контекста. И это неизбежно подразумевало модификации. Каждый раз. Соответственно, когда в устной культуре человек утверждает, что нынешняя версия предания – истории, поэмы, речения – следует предыдущей, он не имеет в виду «одинаковость» в нашем понимании. Он имеет в виду сохранение общей канвы. О полной идентичности речи нет. Это абсолютно ясно из трудов Лорда и последующих ученых.

Пэрри и Лорд слушали югославских сказителей и записывали их. Они беседовали и с самими сказителями, и с их слушателями. Относительно результатов двух мнений быть не может. В устном контексте история меняется всякий раз при пересказе. «Суть» во многом остается прежней (см. предыдущую главу), но детали меняются. Зачастую меняется много деталей.

Поскольку сказитель всякий раз вносит коррективы, он по сути всякий раз создает песню заново. Стало быть, в устной словесности нет такой вещи, как «первоначальная» версия истории, поэмы или речения. Ибо каждое исполнение отличается от остальных. Представление о наличии «оригинала», впоследствии измененного, взято из устных культур, где можно сопоставить более поздние формы текста с более ранними и где оригинал так или иначе существует. Но, по словам Лорда:

В очень реальном смысле каждое исполнение представляет собой отдельную песнь, ибо каждое исполнение уникально, несет на себе печать поэта-сказителя. 6