Замечания на книгу Мельникова Блуждающее богословие

„Самозванное крещение" у православных Мельников видит в том, что „православная Церковь" принимает крещение от протестантов и от старообрядческих священнослужителей, хотя в то же время признает, что они самозванцы; но в этих случаях, как всякому понятно, церковь признает крещение за действительное не потому, что оно совершено пастором или беглым и австрийским попом, а потому, что оно совершено мірянином христианином, правильно совершившим его во имя св. Троицы, крещение совершенное мірянином, в уважение к исключительным фактам, не как обдержное, церковь, как известно и Мельникову, всегда принимала и до Никона. Полномочий же совершать крещение и другие таинства православная Церковь сознательно самозванцам не давала, что, к сожалению, наблюдается однако в австрийщине и беглопоповщине и сейчас и чего печальные факты особенно типичные знает история беглопоповщины в 18 веке; достаточно вспомнить хотя бы священнодействия лжеепископов и их ставленников ― Епифания, Луки и Анфима, или позднее Антония Пикульского и попа ― беглого лакея на Рогожском кладбище в конце XVIII века.

X.

„О таинстве мѵропомазания господствующая Церковь также, как и относительно крещения, не имеет одинакового и, конечно, православного учения" (стр. 101), продолжает свои кропотливые изыскания Мельников. Здесь разноречие и мнимое неправославие нашей Церкви, как и следовало ожидать, главным образом сказалось в том, что содержа во всем истинное учение о сем таинстве, как это призвал и сам Мельников (смотри стр. 101―102), Православная Церковь не признает благодати священства за Амвросием и его ставленниками потому, что он принят был чрез мѵропомазание и этим непризнанием Церковь своему мѵропомазанию якобы усвояет значение уничтожающего, стирающего благодать священства, а не то значение, которое должно бы за ним быть по учению ее же символических книг. „Это не печать Духа св., а какая-то смерть священству, подобно яду: „смерть чернилам или смерть мухам", кощунствует Мельников. „Мѵро православных нечто более ужасное, чем все анафемы и все богоотступничества: ничто не может сгладить хиротонии, но помажьте священное лицо миссионерским мѵром и этого достаточно, чтобы оно превратилось в простого мірянина. Мѵро, как волшебство какое-то, моментально снимет со священнослужителя священный сан"... В этом роде издевательства идут на протяжении 104―114 стр. Но неприязненное чувство, видимо, ослепляет человека уже настолько, что он, изыскивая противоречия у других, не в силах заметить своих собственных в одной и той же главе. С того и начал десятую главу Мельников, что изложил истинное учение, содержимое православной Церковью о мѵропомазании, как таинстве, подающем дары св. Духа, возращающие и укрепляющие в жизни духовной, привел выдержки из символических книг, говорящие о том, что чрез помазание св. мѵром христиане делаются причастниками св. Духа (101). Какое же еще надо доказательство того, что Церковь содержит истинное учение о таинстве мѵропомазания? Нет, Мельников сейчас же изрыгает целый ряд грубых издевательств над тем же учением ο таинстве и даже над самим таинством (стр. 104—113), якобы уничтожающем благодать св. Духа, смазывающем саны и т.д. Не видит Мельников только одного, что если усвоять уничтожающее "значение по отношению к санам австрийского духовенства именно мѵру, как то делает он, то логичнее было сделать это ему в отношении мѵра белокриницкого монастыря, а не православного: ведь, выражаясь применительно к грубому языку Мельникова, собственно австрийское мѵро смазало благодать у Амвросия, а не наше православное мѵро: нашим Амвросия не мазали. Издеваясь так грубо-плоско, недостойно порядочного человека, над св. мѵром ослепленный нехорошим чувством начетчик не заметил того, что он на протяжении стр. 104―113 издевается именно над своим белокриницким мѵром.

Православная же русская Церковь, конечно, мѵропомазанию своему не усвояет значения „смазывающего" саны у присоединяемых, что и доказывать было бы дико; а принимая еретиков 2-го чина чрез мѵропомазание, согласно 37 гл. Кормчей, рассматривает их как мірян, хотя бы они у своих и считались имевшими саны, но не потому они лишаются санов, что их мѵропомазали, а потому, что кроме крещения, у них никаких таинств и не было, а, следовательно, о санах их и речи быть не должно. Прав. 7-е 2-го вс. соб., 7-е Лаодикийского, 95-е 6-го всел. соб. и послание константинопольского собора к еп. Мартирию с толкованием на него Вальсамона, Арменопула, Захарии Капыстенского и др. обязуют именно так смотреть на еретиков 2-го чина. Хотя, конечно, Церковь в исключительных случаях может допустить и иное отношение к еретикам этого чина, что было, напр., в Константинополе в отношении Мелхитских униатов, но едва ли что подобное было на Руси, хотя ссылкой на Иннокентия Усова ― (лжеепископа) и хочет утвердить это Мельников (103 стр.).

„Веруя, что мѵропомазание уничтожает (sic!) хиротонию, миссионеры подписывают этим смертный приговор всему священству господствующей Церкви" (стр. 113), захлебывается от успеха своих догадок и острот Мельников. Каким образом, недоумевает читатель. Да как же торжествует Мельников. „Еще при Никоне патриархе оно было уже смазано: в великий четверг п. Макарий Антиохийский совершил обряд освящения мѵра и этим мѵром оба патриарха (т.е. и Никон) взаимно помазали друг друга, а потом стали мѵропомазывать всех присутствующих, начиная с архиереев... Это мѵропомазание должно было превратить и Никона и Макария и всех (почему же всех, ведь не все же они тогда были в Москве) русских архиереев в простых мужиков"... Бедный Мельников, он настолько ослеплен тенденциозностью, что не остановился пред явным искажением упоминаемого рассказа Павла Алепского, из которого даже школьник уразумел бы, что Павел в данном месте описания путешествия Макария (в п. III-й стр. 180―183) подробно и ясно рассказывает не о мѵропомазании, а о бывшем тогда в употреблении у нас обычае в великий четверг совершать общее таинство елеосвящения. У Павла ясно говорится и о веществе таинства ― вине и елее и о стручцах для помазания и о пшенице для них и о чтении 7 положенных евангелий и апостолов и о помазании присутствующих именно елеем, а не мѵром.

Да ведь даже и из текста части рассказа выписанного у Мельникова в искаженном несколько виде и то видно это: „Патр. Никон спросил Макария: надлежащим ли образом совершается этот обряд? Патр. Макарий сделал лишь одно замечание, что следовало бы возлить вино на елей (а не на мѵро)... Никон согласился с этим замечанием"... Но разве вино в мѵро возливают при совершении мѵропомазания: его примешивают к елею, именно при елеосвящении; притом же, вместо „мѵра" стоит и у Мельникова слово „елей" несколько раз. Α потом, в великий четверг всеобщего мѵропомазания никогда в Успенском соборе, как видно из его устава, не совершали, да и не могли совершать, ибо это таинство не повторяется над православными членами Церкви, за исключением случая помазания мѵром царей на царство.