Георгий Митрофанов - Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин

Становящаяся в творчестве священника Павла Флоренского чуть ли не основным признаком глубины философских исканий и подлинности религиозных чувств антиномичность, по существу, должна засвидетельствовать лишь одно философски весьма тривиальное, а гносеологически совершенно несостоятельное представление «мистического алогизма» об иррациональности основных как философских, так и религиозных истин. В этом нарочитом стремлении представить действительно не вмещающуюся в пределы наличного человеческого сознания сверхрациональную истину в качестве иррациональной Е. Н. Трубецкой справедливо усматривает проявление столь характерного для изверившихся в возможностях рационального знания, кантиански мыслящих философов желания лишить это знание надежды на обладание рационально выражаемой и в то же время онтологически реальной истиной. «Человеческий ум в земной своей действительности, – подчеркивает Е. Н. Трубецкой, – страдает от того самого мучительного разлада и раздвоения, которое составляет общую печать всей греховной жизни…; но если так, то ведь преображение ума должно выражаться именно в исцелении этого его греховного распада и раздвоения, в восстановлении его внутренней целости в единстве Истины. То ли мы видим у отца Флоренского?.. Вместо ясного решения поставленного вопроса мы находим в его книге лишь неясные и противоречивые ответы» [95].

Однако, достаточно выразительный ответ на свой вопрос о возможностях преображения человеческого ума Е. Н. Трубецкой находит в произведении другого представителя «мистического алогизма» будущего протоиерея Сергия Булгакова, стоявшего, по мнению Е. Н. Трубецкого, «в данном вопросе на точке зрения о. Флоренского» [96]. «…Религиозно перед человеком ставится… высшая задача – подняться над умом, стать выше ума, а именно этот путь указуют люди христианского религиозного подвига, – пишет С.Н.Булгаков. – На основании сказанного определяется и наш ответ на вопрос о «преображении разума», поставленный кн. Е. Н. Трубецким по поводу взглядов о. П.Флоренского об антиномичной природе разума. Речь идет здесь о том, подлежит ли разум, условность и относительность которого обнаруживается в антиномичности его структуры, благодатному преображению вместе со всем миром? Преображению может подлежать то, что заслуживает увековечения или бессмертия, поэтому ему не подлежит болезнь, уродство, вообще то, связано со временем и греховностью, – здесь преображение могло бы состоять просто в уничтожении… И в нашем разуме есть нечто, подлежащее смерти, что не достигнет царства преображения, не прейдет за эти врата. В нем смертно как раз именно то, что делает его логическим, трансцендентальным, дискурсивным» [97].

Процитировав этот, полностью, по существу, лишающий человеческий разум права участвовать в постижении христианского откровения фрагмент из произведения С.Н.Булгакова, Е. Н. Трубецкой дает следующую характеристику «мистического алогизма», выразительно обнаруживающую связанную с до конца не преодоленным отвлеченно-рассудочным кантианским психологизмом подоплеку иррационализма представителей этого религиозно-философского направления, и показывает его разрушительность для познания в целом. «Все…, что говорит С.Н.Булгаков о смертном и бессмертии в разуме, – пишет Е. Н. Трубецкой, – обесценивается общим и основным недостатком его рассуждения – психологизмом , иначе говоря, полнейшим смешением логического и психологического. Умирать могут, очевидно, только такие психологические свойства человеческого мышления, которые связаны с условиями нашего существования во времени . С этой точки зрения я позволю себе поставить вопрос – подвержены ли смерти законы логики , обречены ли исчезновению вместе со временем – закон тождества, закон исключенного третьего или закон достаточного основания? ПоС.Н.Булгакову, по-видимому, да ; логическое, дискурсивное и трансцендентальное ставится в его рассуждении на одну доску, смешиваются в одну плоскость «смертного» и как бы отождествляются между собой. Между тем этими словами обозначаются по существу различные планы мысли… Под дискурсивной разумеется мысль, которая переходит во времени от термина к термину, от понятия к понятию и от умозаключения к умозаключению. Такой переход психологически необходим для мысли, развивающейся во времени; но за пределами он невозможен, вследствие чего с остановкой времени мысль дискурсивная неизбежно отмирает. Означает ли это прекращение мысли дискурсивной – конец мысли логической? Ни в коем случае. Логичной может быть не только мысль дискурсивная, но и мысль интуитивная , для которой время вовсе не является необходимым условием. Сверхвременная интуиция, которая разом схватывает целую сложную цепь оснований и последствий, не только возможна: она необходима, ибо она предполагается всяким нашим дискурсивным рассуждением . Никакое дискурсивное рассуждение не было бы истинно без интуиции сверхвременной связи мыслей в вечной истине . Интуиция эта представляет собой основу всякой логики: она и есть то, что делает рассуждение логическим . Поэтому говорить о смерти логического – значит утверждать смерть истины и истинного» [98].

Не допуская преображения рационального познания даже в контексте христианской традиции, представители «мистического алогизма» пытаются противопоставить ему познание исключительно интуитивное, подчеркивая при этом иррациональную природу всякой интуиции. «Лишь то в философии, – отмечает С.Н.Булгаков, – что… в ней не дискурсивно, а интуитивно и является наиболее софийным» [99]. Признававший, как это уже не раз отмечалось выше, основополагающее значение интуиции в познавательной деятельности, Е. Н. Трубецкой рассматривает характерное для «мистического алогизма» искусственное противопоставление интуиции рациональному мышлению как гносеологически совершенно бесплодное и лишь создающее иллюзию преодоления антиномичности рассудочного мышления. «Интуитивное решение» антиномии, – пишет Е. Н. Трубецкой, – есть решение недоделанное, а потому, в сущности, и вовсе не решение. Ведь антиномия есть необходимое противоречие в понятиях и суждениях об одном и том же ; а потому и решение ее может выразиться только в согласовании понятий и суждений… Для этого необходимо проверить интуицию каким-либо объективным критерием. Но станем ли мы при этом на религиозную точку зрения объективного откровения, или не просто будем применять к интуиции объективный логический критерий, во всяком случае дискурсивная мысль, – рефлексия – является в обоих случаях необходимым орудием» [100].