Коллектив авторов - Иисус. Все мировые исследования

Единственный из всех евангелистов, Лука начинает свою книгу с предисловия, очень похожего на предисловия к историческим сочинениям [1509]; большинство ученых полагает, что оно относится к обоим томам. То, что в нем Лука сообщает о своем знакомстве с теми, от кого получил свои сведения, и о том, что расспрашивал их (Лк 1:3), соответствует принципам написания истории (Фукидид 1.22.2); использование время от времени первого лица множественного числа (например Деян 16:10) подчеркивает вовлеченность в события, считавшуюся идеалом хорошего эллинистического историка [1510].

Что бы ни говорили о стиле предисловия – содержание его обещает немало. Хорошее введение должно кратко сообщить о том, что будет дальше [1511], и у Луки это сообщение вполне исторично: «…повествования о совершенно известных между нами событиях… по порядку описать» (Лк 1:1, 3). Так же открыто и прямо он сообщает о своей цели: чтобы адресат, Феофил, получил «…твердое основание того учения, в котором был наставлен» (Лк 1:4). «Учитывая это утверждение, – отмечает Терренс Каллан, – почти очевидно, что предисловие Луки по своему содержанию более всего напоминает предисловия к историческим трудам» [1512]. Различные ученые указывали на то, что лексика в предисловии Луки соответствует обычной лексике предисловий к историческим сочинениям [1513]. (Даже Лавдэй Александер, полагающая, что предисловие Луки соответствует предисловию к научной работе, допускает, что его книга – историография, однако не столько риторического, сколько научного характера [1514].)

Источники

Лука отмечает, что о том же писали уже «многие» до него (Лк 1:1) – и эти ранние источники были, как минимум, ближе его ко времени описываемых событий. От древних историков ожидалось, что они будут обращаться к источникам [1515], – и они не стеснялись сообщать об этом своим читателям [1516]. Лука свои источники не конкретизирует – возможно, потому, что пишет ближе ко времени описываемых событий, чем большинство историков, которым приходилось иметь дело с источниками, противоречащими друг другу [1517], поскольку пишет историю не для элиты, а для широкой публики, или же потому, что опирается на коллективную память общины (ср.: «…совершенно известных между нами», Лк 1:1) [1518]. Потенциально «многочисленные» источники Луки включают в себя как минимум Евангелие от Марка, по мнению большинства ученых, с большой вероятностью Q [1519], а также другие источники, до нас не дошедшие [1520].

В ст. 1:2 Лука упоминает передачу устной традиции, которая предшествовала написанию текстов и шла одновременно с ним. Насколько точно могли ученики вспоминать и передавать учение Иисуса? Начальное образование в Античности уделяло особое внимание заучиванию наизусть [1521], хотя на более высоком уровне от ученика начинали требовать и пересказа [1522](что, возможно, помогло дошедшим до нас преданиям сохраниться в нескольких вариантах) [1523]. Таким же образом и ученики в греческих школах запоминали и передавали из поколения в поколение изречения своих учителей [1524]. В иудейских школах, согласно дошедшим до нас источникам, тренировке памяти и запоминанию также уделялось большое внимание на всех уровнях обучения [1525]. Важным принципом укрепления памяти учеников было постоянное повторение [1526]. Некоторые ученики со временем расходились во мнениях со своими учителями, однако всегда сохраняли уважение к ним [1527]и верно передавали их учение [1528]. Таким образом, бремя доказательства должно лежать на тех, кто полагает, будто ученики Иисуса (несмотря на их восторженное преклонение перед ним) намного меньше заботились о том, чтобы запомнить и верно передать его слова, чем первое и второе поколение учеников большинства учителей той эпохи [1529].

Ученики-неевреи чаще всего вели конспект того, что говорили их учителя [1530]; иногда эти конспекты потом публиковались [1531], причем иногда сами учителя проверяли текст и подтверждали его верность [1532]. (Однако даже тем ученикам, что вели записи, многие учителя советовали также заучивать их слова наизусть [1533].) Даже ученики-иудеи, для которых на первом месте стояла устная передача, делали минимальные заметки как подспорье для памяти [1534]. Умел ли писать кто-нибудь из учеников Иисуса – вопрос открытый; но, во всяком случае, возможность таких минимальных заметок не следует отвергать с порога на основании априорных предположений о повальной галилейской неграмотности [1535].

Очевидцы, которых упоминает Лука, говоря об источниках своих преданий, занимали ведущие позиции в церкви на протяжении большей части того времени, когда их истории передавались преимущественно устно (ср.: 1 Кор 15:5–7 и Гал 1:18–19; 2:9) [1536].

А хорошо ли знал Лука свои источники?

В ст. 1:3 Лука сообщает, что «тщательно исследовал» (παρηκολουθηκότι) [1537]события, о которых повествует: слово это указывает на знакомство автора с предыдущими сообщениями и на то, что в этом вопросе ему можно доверять [1538]. Исследование источников, в том числе поездки для бесед с очевидцами, принадлежат к лучшим традициям эллинистической историографии [1539]. Однако не все историки соответствовали этим стандартам – особенно историки, жившие на Западе, или те, что описывали отдаленные страны. Мог ли Феофил – и мог ли его круг – судить о том, насколько Лука соответствует этим стандартам?

Возможно, ключ к ответу – в заявлении Луки о личной причастности к хронологически поздним разделам своего труда [1540]. «Мы» появляется в его книге время от времени: Лука не делает на своей причастности такого акцента, как, скажем, Полибий. Можно было бы ожидать, что авторское «мы» будет появляться чаще, а не время от времени: в Троаде, при отбытии в Филиппы (Деян 16:10–16), а затем – уже через несколько лет, снова в Филиппах (20:6–21:18; 27:1–28:16). И равно так же слово «мы» могло бы оказаться уместным в большем числе ключевых пунктов (скажем, в Деян 2 или Деян 10) [1541]. Кроме того, материал, отмеченный словом «мы» – наиболее подробный в книге [1542]; это соответствует тому, что он написан очевидцем событий.

Поскольку точка зрения Луки отличается от Павловой, ученые часто задаются вопросом, в самом ли деле Лука сопровождал Павла в путешествиях. Однако каждый из нас, преподавателей, знает по опыту, что ученики далеко не всегда повторяют нас во всем: глубоко уважая Павла, Лука, однако, мог и не вполне разделять его взгляды, и даже не вполне их понимать. Впрочем, некоторые из предполагаемых «богословских различий» связаны с традиционным протестантским непониманием апостола Павла [1543].

Некоторые полагают, что материал, связанный со словом «мы», отражает некий письменный источник, а именно записки о путешествии. Существование такого источника вполне возможно, однако не объясняет, почему здесь Лука использует первое лицо, не сохраняя его во всех остальных случаях, когда явно пользуется свидетельствами очевидцев (Лк 1:2) [1544]. Если это не редакторский промах, почему-то допущенный Лукой именно и только в этом месте – значит, «мы» либо подразумевает в том числе и автора, либо это – литературный прием, понятный для аудитории.