Коллектив авторов - «Ислам, имеющий мирную и добрую сущность». Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма

Топбашийа

По воспоминаниям одного из моих респондентов, в 2004 г. во время зарубежной поездки бывший заместитель муфтия Республики Татарстан Валиулла Якупов поделился с ним выводом, к которому пришел после проведенного им анализа имеющихся тарикатов. По мнению Якупова, если судить по распространяемой литературе, наиболее приемлемым для татар является суфийский джама‘ат , представляющий собой ветвь накшбандийского тариката ответвления Халидийа с духовным лидером в Турции Османом Нури Топбашем. Тем не менее этот джама‘ат не смог получить в Татарстане широкого распространения и поддержки, несмотря на активную деятельность его представителей в начале 2000‐х гг.

В 2005 г. был основан московский издательский дом «Сад». В больших количествах стала издаваться и распространяться суфийская литература и труды самого Османа Нури Топбаша. Выходил журнал. Фонд, относящийся к джама‘ату , взял шефство над Казанским исламским колледжем, ректор которого – имам мечети Ал-Марджани Мансур Залялетдинов – учился в Турции.

После того как несколько трудов Османа Нури Топбаша были признаны запрещенными и арестован директор издательства «Сад» Айдар Хабибуллин (его осудили в 2012 г. на четыре года за «незаконное хранение боеприпасов» и «возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» [491]), для последователей джама‘ата настали тяжелые времена. В Татарстане от Топбашийа осталось несколько человек, которые не представляют единую группу. Среди них имамы казанских мечетей, руководители религиозных организаций, например Абдуррауф Забиров. Последний во время проведения нашего интервью являлся имамом казанской мечети Миргазиян, где по пятницам после утреннего намаза проводился коллективный зикр, вход на который был открыт для всех желающих. А по воскресеньям проводился коллективный зикр для более узкого круга. Последователи пакистанского шейха деобандийской школы Зульфикара Ахмада

Это ветвь тариката Накшбандийа-Муджаддидийа. В 1992 г. Зульфикар Ахмад сам лично посетил Казань в рамках своего путешествия по республикам Средней Азии и России. Его не очень приветливо встретили в Татарстане. В отличие от Москвы, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода и Уфы здесь не нашлось большого количества желающих дать Зульфикару Ахмаду присягу. Ему разрешили выступить с 15‐минутной проповедью в казанской мечети Ал-Марджани. Переводчиком был представитель мечети, который вставлял в текст перевода свои комментарии и рекомендовал слушателям воздержаться от принесения присяги приезжему шейху и предпочесть местных авторитетов. Эти воспоминания описаны в автобиографической книге Зульфикара Ахмада «Путешествие из Лахора в Самарканд и Бухару», изданной на урду и английском языках [492]. Русскоязычный перевод этой книги, вышедший в 2014 г., размещен в электронной библиотеке сайта Azan.kz [493]. Зульфикар пишет, что в мечети после проповеди к нему подошли пятеро шакирдов медресе с просьбой принять их в свой тарикат и тут же присягнули ему в мечети под лестницей [494]. Было ли так на самом деле и кем были эти шакирды, мне установить не удалось. Это посещение Зульфикаром Казани упоминает И. Сафаргалеев, являющийся активным пропагандистом накшбандийского суфизма [495].

Одна из книг Зульфикара « Любовь к Аллаху » переведена с английского языка на русский и издана в Казани в издательстве «Иман» в 2010 г. [496]В 2008 г. российские последователи шейха хотели организовать приезд Зульфикара в Казань, но им не удалось получить официального разрешения, и его приезд не состоялся. Некоторые предварительные выводы

По результатам проведенных интервью и изученных материалов наглядно видно, что на перспективы суфизма в Татарстане существуют разные точки зрения. Наряду с позитивными оценками суфизма и его перспектив, встречаются и отрицательные. Последние высказываются как противниками суфизма, так и последователями тарикатов в адрес других братств.

Причина негативной реакции со стороны определенной части мусульман на суфизм видится в том, что в некоторых группах происходит дискредитация идеи суфизма. В качестве наглядного примера можно привести различные направления New Age, которые приглашают всех, не только мусульман, активно предлагают различные курсы, тренинги, йога-туры, «суфийский массаж» и многое другое. В качестве примера можно привести так называемого «суфия Гену» (Габдулхака Гарифуллина), который позиционирует себя как философ, мистик и проводит мероприятия, на которых употребляется водка и применяются методы народной медицины.

Не случайно во время бесед некоторые из респондентов рекомендовали не употреблять слово «суфизм» и говорить только об «очищении сердца». Предлагали даже изменить терминологию, обосновывая это тем, что «когда мы говорим о тасаввуфе , у людей возникает ассоциация с нововведением» [497].

То, что суфийская традиция в медийном пространстве табуирована официальными духовными структурами и экспертным сообществом, признает и активный пропагандист суфизма Ильдар Сафаргалеев: «Высокое положение этих VIPов в социуме и публичность не позволяют афишировать свою принадлежность к конкретному направлению тасаввуфа и связь с его шейхами» [498]. Ильдар Сафаргалеев перечисляет имена тех, кто «открыто в своем суфизме не признаются»: председатель Духовного собрания мусульман России (ДСМР) Альбир Крганов, экс-муфтий Татарстана Ильдус Файзов, казый Татарстана Джалиль Фазлыев, бывший председатель Совета улемов ДУМ РТ Абдулла Адыгамов, начальник отдела дагвата ДУМ РТ Нияз Сабиров. «Аналогичный пример подает и муфтий Камиль Самигуллин, который имеет опыт обучения в Дагестане» [499].

Действительно, во время интервью некоторые из перечисленных здесь людей отрицали свое отношение к суфийскому тарикату, а из тех, кто согласился на разговор, несколько человек предпочли, чтобы их имена не были отражены в тексте публикации. На вопрос «Почему официальные лица не декларируют свою суфийскую принадлежность и стыдливо умалчивают об этом?» было сказано, что эта осторожность имеет основания. Принадлежащие к суфийским тарикатам политические деятели «не хотят обострять ситуацию с ваххабитами», так как, вернувшись после обучения в Турции и других странах, большинство из них столкнулись с неприятием мазхабов и матуридитской ‘акиды : «В свое время признать себя матуридитом – это было все равно, что тебя предадут анафеме. Суфиев называли заблудшими, изгоняли из мечетей, из РИУ, делали заявления, что в мечетях, где они являются имамами, нельзя читать намаз» [500].

На замечание, что сейчас ситуация изменилась и отношение к суфизму сделалось лояльным, муфтий ответил: «Все равно, на всякий случай боятся» [501]. Это объясняется отсутствием живых авторитетных шейхов рядом и недостатком духовных сил у рядовых последователей для отстаивания своей позиции. Муфтий признается, что его самого тоже задевает критика в его адрес: