Андрей Дударев - Посттоталитарная теология. Современный кризис христианства и его преодоление

Не хочу в радужных красках говорить о нашей общине. Сейчас не время ни для восхваления, ни для критики. Конечно, можно сказать, что к никакому служению мы не готовы и никакого служения мы не достойны, у нас мало любви, жертвенности, ответственности и т. д. Но одно существенное качество у нас все-таки есть. И качество это – продолжающееся многолетнее общение. А значит, к служению литургии мы могли приступить не единолично, а соборно.

Чин и чины

После того, как принципиальная готовность служить литургию онлайн утвердилась, встал вопрос чина. Мы совместно решили основываться на привычном тексте Литургии святого Иоанна Златоуста на русском языке. Текст этот был адаптирован к нашей ситуации. Слова: Предстоятель, Дьякон, Чтец, Народ – в тексте чина были заменены соответственно на слова: Ведущий, Брат1, Брат2…Брат7, Община. Один человек предложил приблизить чин к «апостольской норме», но такая творческая ревность в данном случае большинству показалась не очень уместной, поскольку и так приходилось преодолевать организационные и технологические сложности. Предложения использовать текст на церковнославянском языке даже не звучало. Всем было понятно, что применить церковнославянский текст, значит загубить все предприятие на корню.

В итоге согласованный и обсужденный со всеми текст с чином литургии Слова был разослан по электронной почте всем членам общины. Служение

В воскресенье, в условное время мы все соединились в онлайн-конференции ZOOM. Один брат взял на себя функции ведущего-предстоятеля. Остальные братья и сестры распределили между собой молитвы. Было решено отказаться от совместного чтения молитв и от пения, т. к. режим конференции не мог обеспечить синхронное воспро-изведение звука, голоса накладывались бы друг на друга. Кто-то во время произнесения молитв стоял, кто-то сидел. К нашей литургии присоединились еще двое человек, которые считают себя в общине, а сейчас находятся в другой стране, за океаном. Получилось так, что все участники богослужения читали молитвы. Статистов не было. Также было два чтения из Писания: Апостол и Евангелие. Соответственно с двумя проповедями. Были просительные ектеньи, благодарственные молитвы, «Отче наш» на русском языке. «Целование мира» происходило так: каждый говорил кому-то одному, называя имя, например: «Ваня, Христос посреди нас», тот отвечал: «Есть и будет» и потом также обращался к следующему.

Все продолжалось не больше часа. После окончания богослужения мы еще немного поговорили, кто-то стал готовить себе еду, кофе. Одна сестра прочитала свои недавно написанные короткие стихи. Можно было бы еще пообщаться, остаться «на трапезу» в агапическом духе, но на первый раз решили на этом закончить. Итоги

В онлайн-литургии приняло участие четырнадцать человек. На мой взгляд, это число, близкое к оптимальному. Но в принципе никто не запрещает идти и в сторону увеличения числа участников.

Не знаю, у кого как, но у меня было полное ощущение соучастия в общении и служении со всеми. Поначалу казалось, что технологические новшества будут мешать, но этого не случилось. Все было в хорошем смысле обычно. Переход богослужения к онлайн-форме психологически воспринимался как переход от чтения текста с книги к чтению текста со смартфона.

Конечно, в нашей литургии пришлось пожертвовать изобразительным символизмом. Без него все было, скажем так, проще и менее зрелищно. Но, положа руку на сердце, спросим себя: так ли уж важен в современной жизни изобразительный символизм? Да, красота богослужения, символические передвижения в храмовом пространстве… – это, пожалуй, создает особую православную атмосферу. Но не заслоняет ли она собой что-то более существенное?

От вынужденной бездвижности у монитора появился странный эффект: я как-то по-особенному осознал, что церковь – это мы, что никуда не надо идти в церковь. Она внутри нас. В известном смысле Тело Христово – тоже мы, а Христос (по апостолу Павлу) – глава этого Тела. Получается, что Тело Христово – это не только Святые Дары на престоле, как мы часто произносим перед причащением. Да, если уж речь зашла о Святых Дарах, то их у нас в привычном смысле слова не было. Мы не ставили ничего перед монитором для освящения и вообще сознательно служили именно литургию Слова, которая не предполагает проскомидии и освящения Святых Даров.

Еще один важный момент. От новизны формы богослужения появилась и бо́льшая свобода для литургического творчества. Поскольку нет никакого интернет-канона, чин онлайн-литургии тоже открыт. Здесь совершенно свободно можно подойти и к служению литургии по «чину Дидахе» или даже к каким-то свободным формам молитвы своими словами. Что-то можно убирать, а что-то добавлять. Мерилом здесь будет вкус и духовная чувствительность членов церковного собрания, общины.

Схожие с моими были ощущения и у других общинников. Во всяком случае, по крайней мере, пока в России продолжается режим самоизоляции, мы намерены и дальше по воскресеньям совместно служить литургию Слова онлайн.

Апрель 2020 года.

Публикация в СМИ: www.ahilla.ru О прощении, суде и воскресении

Немного захотелось поразмышлять о прощении и о связи прощения с другими аспектами жизни, в том числе с темой суда и воскресения.

Конечно, легко говорить «прости» и легко прощать, когда дело касается малых вещей (наступил на ногу, сказал резкое слово и т. д.). Но что делать, когда речь идет о том, что сначала завязывается большой жизненный узел, возникает серьезный конфликт и это все вот так одним разом не разрешить? На мой взгляд, здесь сказать «прости» уже недостаточно (недостаточно также альтруистически отказаться от собственных интересов, тем самым обесценив себя самого, а иногда и близких). Сначала нужно разрешить конфликт, развязать узел. Причем на это развязывание могут уйти долгие годы, иногда вся жизнь. Участники конфликта должны пройти каждый свой путь, совершить необходимые перемены в своих жизнях, повзрослеть. В этом смысле этика отношений имеет не только универсальные черты, но и окрашивается индивидуальными красками. Она не всегда может быть объективирована, стать единым универсальным нравственным законом раз и навсегда. Вспоминается в этой связи хрестоматийная история ветхозаветного Иосифа и его братьев, где сначала братья продают Иосифа в рабство, а потом при помощи Божьей, спустя годы, происходит примирение. Разрубить узел, сделать вид, что достаточно сказать «прости» и всё пройдет, мне кажется, неверно. Узел нужно именно развязать. Если был ущерб, его надо попытаться компенсировать. В конфликте, как правило, участвуют две и более стороны. И вот, интересы всех этих сторон, их позиции и обоснования нужно учесть. Так решаются имущественные споры в суде при нормальном судопроизводстве. Поэтому суд и прощение в этом смысле связаны. И слово «прости» должно звучать в конце суда, когда уже произведены все остальные необходимые действия. Однако человеческие взаимоотношения глубже, чем просто отношения хозяйствующих субъектов. Очень часто проблемы сидят в самих людях, в их прошлом опыте, в их осуществленных и неосуществленных надеждах, в бессознательном… И тогда все многократно усложняется. Не все вопросы можно разрешить при жизни, когда дело касается, например, т. н. смертных грехов. Если «вторая сторона» – убита, то суд без ее участия невозможен. Как невозможно и полное прощение. С точки зрения теологии это не означает, что Бог отказывается от убийцы, особенно, если убийца раскаивается, но это означает, что «древо человеческой жизни» искривляется, как искривилось оно у Каина после убийства Авеля. Бог не отверг Каина, но в Каине словно что-то надломилось. Также и в других серьезных вопросах.