Мустафа Акийол - Исламский Иисус. Как Царь Иудейский стал у мусульман пророком

Помимо Корана, один из хадисов в собрании имама Бухари также намекает на необычную природу Иисуса. «Когда рождается человек, – сказал Мухаммад, согласно этому хадису, – сатана касается его двумя пальцами, с двух сторон. Так было и будет со всеми, кроме Иисуса, сына Марии» [483].

Основываясь на этих ключах, некоторые мусульманские комментаторы, в том числе и Ибн-Аббас, двоюродный брат Мухаммада, предполагали, что Иисус был Словом Божьим в более высоком смысле, чем просто участие «творческого слова» в его сотворении [484]. Но что же это за смысл? Нишапури, персидский шиитский ученый XIV века, предлагает такой ответ: сперва он дает определение «совершенного человека», находящегося в единении с Богом, а затем пишет: «Среди всех пророков и святых Иисус был особенно почтен наименованием «слова», поскольку был создан с внутренней способностью к такого рода совершенству» [485].

За два века до того еще один шиитский ученый, Шейх Табарси, обсуждая значение речи Иисуса в колыбели, предположил, что «уже в этом возрасте Бог усовершенствовал его разум… открывая ему речения Свои» [486]. Следовательно, Иисус не просто время от времени получал откровения, как другие пророки: откровением Божьим было каждое его слово.

В то время как шииты и суфии различных толков интересуются подобными размышлениями о природе Иисуса, ортодоксальные суннитские комментаторы намного более осторожны в этом деликатном богословском вопросе. Так, видный ученый XX века Сайид Кутб, чьи радикальные политические взгляды – только часть его экзегетической работы, долго рассматривая значение «Слова Божьего», в результате заключает лишь: «Это, как и другие подобные вопросы, относится к области незримого и непознаваемого» [487]. Человеческий рассудок, замечает он (это традиционный ход мысли для суннитов), попросту не создан для познания подобных тайн, и все попытки в них разобраться ведут лишь к «бессмысленным спекуляциям» [488].

Среди современных мусульманских мыслителей, вступающих на эту территорию непознанного, выделяется своей примечательно «высокой» версией исламской христологии Хадж Мухаммед Лидженхаузен, американский философ, обращенный в ислам, профессор научно-исследовательского Института имама Хомейни в Иране. Лидженхаузен, по всей видимости, опирается на традицию Табарси: согласно ему, Слово Божье – «не просто творческое слово, но слово откровения». На его взгляд, в отличие от пророка Мухаммада, который был обычным человеком и лишь иногда получал откровения Божьи, Иисус сам был откровением. Таким образом, параллелью Иисусу в исламе является не пророк Мухаммад, а Коран [489].

Если вспомнить о том, что некоторые мусульмане, защитники учения о «нетварном Коране», считают нетварными также Тору и Евангелие – причем под Евангелием в их интерпретации понимается сам Иисус, – мы видим, что исламская христология не настолько далека от христианской: и здесь Иисус оказывается нетварным Словом, существовавшим прежде сотворения мира [490]. Добавьте к этому постулат того же учения о том, что «атрибуты» Бога, в том числе и Его Слово, – это «не Он, [но] и не нечто отдельное от Него» – и получится интереснейший богословский мост между исламом и христианством [491].

Однако даже это высокое богословие коранического Слова не делает Иисуса божеством в смысле предмета поклонения, как полагали некоторые христиане во времена Иоанна Дамаскина [492]. Мусульмане ведь не поклоняются Корану, даже если считают его нетварным Словом Божьим. Вот почему, как справедливо заметил однажды мусульманский ученый Махмуд Айюб, мусульмане могут согласиться с первой фразой Евангелия от Иоанна: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога». Но никогда не согласятся с тем, что идет дальше: «И Слово было Богом» [493].

И все же высокое богословие коранического Слова помещает Иисуса где-то между людьми и Богом – можно предположить, что где-то на одном уровне с ангелами. Возможно, поэтому, отрицая христианское учение о божественности Христа, Коран в том же речении упоминает его рядом с ангелами:

Ангелам уподоблял Мессию и великий суфий XII века Ибн аль-Араби, писавший об Иисусе стихи. Ибн аль-Араби рассматривал значение именования Иисуса «Духом Божьим» и истолковывал его так: речь о том, что Иисус по воле Божьей способен был вдыхать жизнь в мертвые тела так же, как ангел Гавриил вдохнул новую жизнь в его мать:

Иисус и мертвых воскрешал, ибо был божественным духом. Движение жизни здесь было от Бога, но само дуновение от Иисуса, так же, как дуновение от Гавриила, а Слово от Бога [495].

В свете темы нашей книги достаточно красноречиво то, что образ Иисуса как ангела присутствует и в другой религиозной традиции, а именно в иудео-христианстве. Различные источники сообщают, что среди иудео-христиан была распространена «ангеломорфная христология». Вот почему отец церкви Тертуллиан осуждал евионитов за то, что они делают Христа простым человеком, «хотя и более славным, чем пророки, и ради этого говорят, что ангел был в нем». Об этом писал и Епифаний: «Они говорят, что он [Христос] был не рожден от Бога-Отца, а сотворен, как один из архангелов… что он правит ангелами и всеми созданиями Всевышнего». В «Псевдо-Климентовых писаниях», отражающих иудео-христианскую точку зрения, Христос также появляется в виде великого архангела, правящего семьюдесятью ангелами [496]. Неудивительно, что Послание к Евреям, одно из самых сложных и интеллектуальных про-Павловых посланий в Новом Завете, по-видимому, составлено отчасти как возражение против «ангеломорфной христологии иудейского происхождения» [497].

Выходит, вполне справедливо будет сказать, что Коран сходится с иудео-христианством и в христологии: Мессия не Бог, но и не обычный смертный.

Наконец, стоит отметить: исламская христология, которую мы описывали до сих пор, кое в чем параллельна некоторым метафорическим христологиям, предлагаемым прогрессивными христианскими мыслителями, такими, например, как покойный Джон Хик. «Иисус был так открыт для божественного вдохновения, так отзывчив для божественного духа, так послушен воле Божьей, что Бог мог действовать на земле в нем и через него, – писал он. – В этом, как я верю, и состоит истинное христианское учение о воплощении» [498]. А я верю, что такое учение о воплощении может принять всем сердцем и ислам.