Мустафа Акийол - Исламский Иисус. Как Царь Иудейский стал у мусульман пророком

Как можно понять из канонических евангелий, Иисус принес совершенно новую интерпретацию Галахи. Трудно согласиться с тем, что эта интерпретация предлагала иудеям пренебрегать Законом, как полагали позднее Павел и христиане из язычников. Однако справедливо будет сказать, что Иисус призывал собратьев-иудеев следовать духу Галахи, а не сосредоточиваться на скрупулезном и буквальном исполнении всех ее правил.

Иисус подчеркивал важность духовного подхода, поскольку хорошо сознавал дурные следствия слепого следования букве. Первое из них – уравнивание благочестия с внешними, хорошо заметными религиозными практиками, неизбежно приводящее к лицемерию. Особенно верно это было для самодовольного клерикального слоя – священников, писцов и фарисеев. «Остерегайтесь книжников, – говорит Иисус, —

которые любят ходить в длинных одеждах и любят приветствия в народных собраниях, председания в синагогах и предвозлежания на пиршествах, которые поедают домы вдов и лицемерно долго молятся; они примут тем большее осуждение [603].

Само то, что клирики смотрели на грешников сверху вниз, свидетельствовало об их высокомерии – грехе тяжелее почти всех прочих. Иисус объяснил это, сравнив благочестивого фарисея с мытарем – сборщиком налогов, чью работу большинство иудеев воспринимали как предательское сотрудничество с Римом:

Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу:

Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь.

Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю.

Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!

Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится [604].

Бездушное законничество не только пестует в людях лицемерие и гордыню, но и порождает несправедливость и жестокость во имя закона. Хороший пример этого – жена, взятая в прелюбодеянии, которую привели к Иисусу фарисеи. Галаха требовала побить ее камнями, но Иисус призвал к милосердию. «Кто из вас без греха, – знаменитые его слова, – пусть первый бросит в нее камень» [605]. И в этом случае он защищал смиренных грешников от гнева самодовольных пуритан.

Схожим образом, когда Иисуса спросили, почему его ученики рвут колосья для еды в субботу, когда иудеям запрещено работать, он дал ответ, заставляющий задуматься: «Суббота для человека, а не человек для субботы» [606]. Иными словами, закон существует не ради себя самого. Он существует ради людей – и так и должен пониматься.

Если мы снова перейдем от Иудеи I века к мусульманскому миру нашего времени, то увидим, что с религиозным законом у нас ситуация очень похожая. Мусульманская версия иудейской Галахи именуется Шариат. У этого слова не только то же буквальное значение – «путь»: подобно Галахе, Шариат представляет собой детальные указания для всех сфер жизни начиная от молитв и кончая пищевыми запретами и уложением о наказаниях. И если иудеи давно перестали применять «уголовный кодекс» Галахи к реальности, некоторые современные мусульмане страстно желают восстановить законы Шариата во всей их полноте – включая побиение камнями прелюбодеев и казни еретиков и богохульников.

Приверженность мусульман Шариату часто обусловлена чувством справедливости, однако буквальное следование ему, напротив, может привести к ужасным злодеяниям. Таковы, например, случаи, когда изнасилованных мусульманских женщин, в том числе и совсем маленьких девочек, за «прелюбодеяние» побивают камнями. Подобные истории, нередко случающиеся в Нигерии, Сомали и Афганистане, приводят к тому, что жертва изнасилования скрывает совершенное над нею преступление. Если после этого она забеременеет, то все равно оказывается под судом. А на суде она не может доказать, что ее изнасиловали, ибо для наказания за любые сексуальные преступления Шариат требует «четырех очевидцев». Беременность же доказывает, что женщина совершила «прелюбодеяние», так что ее побивают камнями [607].

Подобных отвратительных «убийств по суду» не происходило бы, если бы сторонники Шариата задумались о том, с какими целями установлены эти законы. Так, Коран ничего не говорит о побиении камнями, но требование «четырех очевидцев» в нем действительно есть. Однако об этом говорится только в контексте защиты женщин от обвинений в прелюбодеянии. «А те, кто клевету возводит на целомудренных девиц, – говорится в одном стихе, – и не представит четырех свидетелей греха их, – побить кнутом их восемьдесят раз и никогда свидетельства от них не принимать» [608].

Итак, «четыре очевидца», по Корану, необходимы, чтобы защищать невинных женщин от ложных обвинений. Однако в буквалистской практике этот благородный принцип превратился в уродливое оправдание жестокого насилия над женщинами. Добавьте к этому самодовольство последователей Шариата, вытекающее из их сухого законничества, высокомерие, с которым они смотрят на грешников, – и получите картину, очень схожую с той, о которой говорил две тысячи лет назад Иисус:

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять. Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие! [609]

Мусульманам необходимо понять, что, как и Галаха, Шариат создан для человека – разумеется, и для мужчин, и для женщин – а не наоборот.

По счастью, подобный подход к закону в исламской традиции существует – и ждет, чтобы о нем вспомнили. Он восходит к такому средневековому ученому, как Имам аль-Шатиби (ум. 1388), андалузский юрист, занимавшийся вопросом макасид, то есть «намерений» исламского закона. Эти намерения он определил как защиту пяти основных ценностей: религии, жизни, ума, наследования и собственности. Только реализация этих намерений, писал аль-Шатиби, может «впрыснуть дух в мертвое тело и суть во внешнюю скорлупу (закона)» [610]. Уже в наше время передовые исламские мыслители, например Фазлур Рахман Малик (ум. 1988), старались оживить этот не-буквалистский подход к исламскому закону, прилагая для этого впечатляющие интеллектуальные усилия – однако без особого успеха.

Чтобы добиться успеха, возможно, нам стоит вспомнить, что Иисус, великий пророк ислама, призывал именно к таким реформам в иудаизме в те времена, когда иудеи были очень похожи на нас. Иными словами, Иисус может стать источником вдохновения для преображения ислама, так нам необходимого.