Владимир Шохин - Всеволод Сергеевич Семенцов и российская индология

Таким образом, по мнению М. Дешпанде, АГ, являясь действительно «резюме» или «пересказом» содержания БхГ, адекватно представляет первоначальную, дотеистическую стадию развития БхГ. Развитие религиозной мысли шло в направлении от нетеистической, гностической санкхьи к теизму, т. е. в направлении, прямо противоположном тому, которое предполагал А. Шарма.

Позиция Арвинда Шармы в этом споре мне ближе, но обе точки зрения кажутся чересчур прямолинейными и упрощающими реальное положение дел. Процесс не сводится к тому, что одно религиозно-философское учение постепенно было вытеснено и заменено на другое учение, ему противоположное. В этой статье я попытаюсь дать реконструкцию процесса, гораздо более сложного: БхГ и АГ предстанут как результаты развития по двум линиям, намеченным в их общем первоисточнике, обе линии будут поочередно терпеть поражение и праздновать реванш, а периоды обостренного противостояния будут чередоваться с моментами сближения и компромисса. Реконструкция основана на достаточно полном сопоставительном анализе двух текстов.

paraṃ hi brahma kathitaṃ yogayuktena tan mayā

itihāsaṃ tu vakṣyāmi tasminn arthe purātanam

(Mbh 14, 16.12).

sāṃkhyaṃ yogo lokāyataṃ ca ity ānvīkṣikī (Arth 1.2).

tatkāraṇaṃ sāṃkhyayogādhigamyaṃ jñātvā devaṃ mucyate sarvapāśaiḥ (ŚvetUp 6.13).

yad eva yogāḥ paśyanti sāṃkhyais tad anugamyate /

ekaṃ sāṃkhyaṃ ca yogaṃ ca yaḥ paśyati sa buddhimān //30

yat sāṃkhyaiḥ prāpyate sthānaṃ tad yogair api gamyate /

ekaṃ sāṃkhyaṃ ca yogaṃ ca yaḥ paśyati sa paśyati // 5

yad eva sāṃkhyaiḥ paśyanti yogais tad anugamyate.

loke 'smin dvividhā niṣṭhā purā proktā mayānagha /

jñānayogena sāṃkhyānāṃ karmayogena yoginām // 3

Обычно не принимается во внимание, что «саньсхья-йога» (sāṃkhyaṃ yogaṃ) упоминается еще и в 14-й главе (2-й паришиште) «Нирукты» Яски (Нир. 14.6). Датировка 2-й паришишты пока остается неясной. Распространено мнение, что этот текст является более поздним, чем комментарий Дурги к предыдущим 13 главам, причем сам этот комментарий датируют в диапазоне от I до XIII в. н. э. Этой информацией я обязан П.М. Шарфу (Peter М. Scharf; см. его письмо в архиве электронной конференции INDOLOGY за 9 июня 2003 г.). Есть, однако, возможность и иной, много более ранней датировки, что сразу делает свидетельство «Нирукты» существенным для изучения ранней истории санкхья-йоги . В личном сообщении Ашок Аклуджкар, которому я за это очень признателен, любезно ознакомил меня со своими убедительными аргументами в пользу того, что 14-я глава может быть датирована весьма ранним временем, возможно тем же, что и основная часть «Нирукты» (VI–V вв. до н. э.?).

sāṃkhyayogau pṛthag bālāḥ pravadanti na paṇḍtaḥ // 4.

БхГ со времен В. фон Гумбольдта (1826) большинством исследователей рассматривается как сложный по своему составу текст, хотя на протяжении того же периода всегда действовала и противоположная тенденция считать Гиту текстом, единым по своей композиции, идейному содержанию и происхождению (см. особенно [Lamotte 1929; Zaehner 1969]). В настоящее время эту тенденцию представляет, в частности, Р. Майнор [Minor 1991: XLIII]. Известны также попытки примирить обе тенденции допущением, что некий поздний «редактор» постарался синтезировать разновременные слои и привести текст к «максимально возможному единству» [Ježić 1986: 629–630].

По существу, этот прием сродни свойственному всей санскритской традиции приему так называемой «этимологической реинтерпретации», когда старый термин или мифологическое имя интерпретируется методом произвольной, «народной» этимологии так, чтобы можно было его увязать с излагаемым в данный момент учением (см., напр. [Sluszkiewicz 1977]).

Со своей стороны, я бы охарактеризовал мировоззрение первых 12 глав БхГ как теистическую санкхья-йогу , а последних шести глав — как обособившуюся гностическую санкхью .

За этим стихом, правда, следуют две, по-видимому, специально интерполированные с целью исправить положение шлоки, указывающие на возможность «преодоления смерти» путем йогического интроспективного созерцания атмана , путями санкхьи (в тексте санкхья-йоги ) карма-йоги и бхакти (БхГ 13.24–23).

Развернутую аргументацию в пользу более позднего происхождения последних глав Гиты автор надеется скоро представить в другой статье.

Впервые термин mahānātman появляется в КатхУпЗ.11, в контексте, представляющем космологическую схему древнейшей протосанкхьи: «Ибо предметы ( артха ) [восприятия] — выше чувств ( индрий ), и разум ( манас ) — выше предметов, / И рассудок ( буддхи ) — выше разума, великий Атман ( махан атман ) — выше рассудка. // Непроявленное — выше великого ( Атмана ), пуруша — выше непроявленного. / Нет ничего выше пуруши . Это конечная цель. Это высший путь» (Перевод А.Я. Сыркина [Упанишады 1967: 105]).

Cp. adhyaksa как эпитет пребывающего на высшем небе Праджапати Парамештхина в Насадия-сукте (PB 10.129.7), эпитеты Пуруши в классических санкхье ( sākṣin ) и йоге ( draṣṭṛ ) и т. п.

К числу этих упанишад обычно относят и «Шветашватару», однако есть достаточно весомые аргументы в пользу того, что «Шветашватара упанишада» не предшествовала по времени «Гите», а скорее следовала за ней [Ramakrishna Rao 1966: 304–316; Oberlies 1988: 57–60].

В частности, он привлекает данные «Шрутапракашики» Сударшаны Сури (комментарий на «Шри Бхашью» Рамануджи, датируемый предположительно XIII в.), где подчеркивается различие между приемлемой для ведантистов ранней теистической санкхьей, которая представлена в Мбх и Пуранах, и более поздней, рационалистической, нетеистической санкхьей, которую отвергал уже основоположник Веданты Бадараяна [Śrutaprakāśika 2.2; Ramakrishna Rao 1966: 41–42].

Соответствующие в обратном порядке «ступеням йогического восхождения».

Подобного взгляда придерживается, по-видимому, и Роберт Майнор [Minor 1991: XXXVII]. В числе авторов, признававших теистический характер доклассической санкхьи, или санкхья-йоги, надо назвать Г. Ольденберга [Oldenberg 1919], С.Н. Дасгупту [Dasgupta 1922], Ф. Эджертона [Edgerton 1924] и Й.А.Б. ван Бёйтенена [Buitenen 1957].

māṁ hi pārtha vyapāśritya ye 'pi syuḥ pāpayonayaḥ /

striyo vaiśyās tathā śūdrās te 'pi yānti parāṃ gatim //32

kiṁ punar brāhmaṇāḥ puṇyā bhaktā rājarṣayas tathā / 33 ab

evaṃ hi dharmam āsthāya ye 'pi syuḥ pāpayonayaḥ /

striyo vaiśyās tathā śūdrās te 'pi yānti parāṃ gatim // 56

kiṃ pirnar brāhmaṇāḥ pārtha kṣatriyā vā bahuśrutāḥ /

svadharmaratayo nityaṃ brahmalokaparāyaṇāḥ //57

«Мокшадхарма» также содержит вариант теистической санкхьи, в котором в качестве 26-й таттвы фигурирует Нараяна (Мбх 12.306; см. [Brockington 1999: 485]).