Игнатий Лойола - Рассказ паломника о своей жизни

Вернувшись в Рим, он занялся помощью душам. Они жили ещё в винограднике [230], и он давал духовные упражнения различным <���людям> одновременно; один из них жил у Санта-Мария-Маджоре, а другой — у Понте Сиксто.

Из Рима паломник пошёл в Монтекассино давать упражнения доктору Ортису и провёл там сорок дней, в течение которых видел однажды, как бакалавр Осес возносится на небо (§ 98).

Потом начались преследования, и первым Мигель [231]начал донимать паломника и говорить о нём дурно. <���Тогда паломник добился, чтобы того вызвали к губернатору [232], предварительно показав губернатору одно письмо Мигеля, в котором он сильно расхваливал паломника. Губернатор допросил Мигеля, и вывод был таков: изгнать его из Рима.

Затем начали преследования Мударра и Барреда [233], говорившие, что паломник и его товарищи были беглецами из Испании, Парижа и Венеции. В конце концов в присутствии губернатора и тогдашнего римского легата [234]оба они признались, что не могут сказать о них ничего дурного: ни об <���их> нравах, ни об <���их> жизни Легат приказывает, чтобы во всём этом деле установилось молчание, но паломник не соглашается с этим, говоря, что он хочет окончательного судебного решения. Это не понравилось ни легату, ни

Губернатору, ни тем, кто поначалу поддерживал паломника; но в конце концов, через несколько месяцев, в Рим прибыл Папа. Паломник отправляется побеседовать с ним во Фраскати, излагает ему некоторые доводы и убеждает Папу, который распоряжается, чтобы вынесли судебное решение, которое было оправдательным, и т. д. [235]

С помощью паломника и <���его> товарищей в Риме были основаны некоторые благочестивые учреждения: для катехуменов, Санта-Мария, для сирот и т. д.

Об остальном лучше расскажет о. Надаль.

99. Когда обо всём этом было рассказано, 20 октября я спросил паломника об Упражнениях и Конституциях, желая услышать о том, как он их составил. Он сказал мне, что Упражнения он составил не псе разом: кое-какие вещи, которые он наблюдал в своей душе и находил полезными, смогут, как ему казалось, принести пользу и другим, и тогда он их записывал — verbi gratia (Например (лат.). — А.К ), об испытании совести посредством линий [236]и т. д. О выборах он особо сказал мне, что почерпнул их из того разнообразия духа и мыслей, которое он пережил, когда был в Лойоле и у него ещё болела нога [237]. Ещё он скачал мне, что о Конституциях поговорит со мной вечером.

В тот же день, перед обедом, он позвал меня с видом человека, который был сосредоточен более обычного, и сделал мне нечто вроде заявления, суть которого заключалась в том, чтобы выказать то намерение и ту простоту, с какими он всё это рассказывал; по его словам, совершенно очевидно, что он ни в чём не допустил преувеличений. <���Говорил он> также, что нанёс немало оскорблений Господу нашему после того, как начал служить Ему, однако никогда не потакал смертному греху; напротив, он всегда возрастал в благоговении, id est (Например (лат.). — А.К), в способности встретиться с Богом, причём ныне — больше, чем когда-либо в своей жизни. И всякий раз, в любое время, когда он хотел встретиться с Богом — он с Ним встречался. И ныне его посещает множество видений, особенно таких, о которых сказано выше, <���при которых он> видит Христа как Солнце [238]. Это часто случалось с ним, когда он шёл, беседуя о важных вещах, и <���такие видения> расценивались им как подтверждение <���его правоты>.

100. Когда он служил Мессу, его тоже посещало множество видений, и, когда составлял Конституции, это тоже случалось очень часто. Теперь он спокойно может утверждать это, поскольку каждый день он записывал то, что происходило в его душе, и теперь всё это у него записано. И тут он показал мне толстенную кипу записей, добрую часть которых зачитал мне. В большинстве это были видения, посещавшие его в подтверждение той или иной Конституции, причём временами он видел Бога Отца, временами — все три Лица Троицы, а временами — Богородицу: то ходатайствующую, то подтверждающую <���его правоту>.

В частности, он сказал мне об определениях, ради которых он ежедневно служил Мессу в течение сорока дней, и каждый день с обильными слезами; а дело заключалось в том, должна ли церковь иметь какие-то доходы и может ли Общество ими воспользоваться [239].

101. Порядок, который он соблюдал, составляя Конституции, был таким: каждый день он служил Мессу, излагал Богу тот пункт, о котором шла речь, и молился об этом, причём и молитву, и Мессу всегда совершал в слезах.

Я пожелал увидеть все эти записи Конституций и попросил его оставить мне их ненадолго, но он не захотел.

Порядок, который он соблюдал, составляя Конституции, был таким: каждый день он служил Мессу, излагал Богу тот пункт, о котором шла речь, и молился об этом (§ 101).

Бойкий, задиристый мальчик, несколько мелковатый для своих лет, миловидный и упрямый, не привыкший к материнской ласке и потому слегка дичащийся посторонних.

Одетый с иголочки кабальеро с преувеличенно подчёркнутой осанкой и изысканными манерами придворного, гордец и бретёр, искусный фехтовальщик и дамский угодник, satis liber in mulierum amore [240].

Невысокий пожилой человек, худощавый и даже, пожалуй, измождённый, заметно припадающий на правую ногу, с довольно обширной лысиной и большими тёмно-карими глазами, временами подёрнутыми поволокой «невидимых миру» слёз.

Энеко Лойолако

Иньиго-Лопес де Рекальде-и-Лойола

Святой Игнатий Лойола

Так, или примерно так, можно наметить три главные вехи жизни этого человека — вехи, всякий раз подкрепляемые переменой имени. Но это всего лишь вехи; а вот в состоянии ли мы внимательно проследить всю причудливую траекторию этой непростой и славной судьбы?

Подобное сомнение может показаться попросту надуманным. Ведь в отличие от того, что можно сказать о многих других святых прошлого, жизнь св. Игнатия Лойолы, в общем — то, неплохо известна и основательно документирована. За почти четыре с половиной века, про шедшие со дня его смерти, было собрано огромное количество свидетельств и документов, освещающих самые порой мельчайшие подробности событий его жизни. Десятки и даже сотни учёных и исследователей трудились и продолжают трудиться над всё более детальным выяснением тех или иных сторон его личности и деятельности. Библиография работ, посвящённых этой теме, насчитывает уже тысячи названий. И, тем не менее, приходится признать, что и по сей день кое-что здесь остаётся загадочным и даже таинственным.