Ричард Бокэм - Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей

Соответствие Пролога и Эпилога подтверждается элементами нумерической композиции (вообще очень характерной для этого Евангелия [941]). Пролог состоит из 496 слогов: возможно, это связано с тем, что 496 — число треугольника [942], совершенное [943], а кроме того, представляет собой числовое значение греческого слова monogenes («единородный» — слово, используемое в 1:17, 18) [944]. Нам эти соображения могут показаться странными; однако в новозаветные времена люди придавали огромное значение некоторым видам чисел, в особенности треугольным и совершенным числам [945], а также привыкли к мысли, что любое слово имеет собственное числовое значение — легко вычисляемое, ибо все буквы греческого алфавита служили также и цифрами. Однако для наших нынешних целей число 496 важно тем, что оно связывает воедино Пролог и Эпилог Евангелия. В Прологе 496 слогов — в Эпилоге (намного более пространном) 496 слов. Такое соотношение слогов Пролога и слов Эпилога вполне оправданно: Пролог — поэтическая композиция, в которой естественно обращать внимание на количество слогов, Эпилог — прозаическое повествование. Дальнейшее подтверждение гипотезы о нумерической композиции можно найти в том, что обе части заключения (20:30–31 и 21:24–25), обрамляющие Эпилог, состоят из 43 слов [946]. Это указывает на то, что их следует рассматривать вместе, параллельно друг другу.

Теперь проведем подробное сравнение этих двух частей заключения. Вот их тексты:

Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей. Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его

Сей ученик и свидетельствует о сем, и написал сие; и знаем, что истинно свидетельство его. Многое и другое сотворил Иисус; но, если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг

Две части заключения параллельны, но не повторяют друг друга. В каждом случае, где они параллельны, вторая часть продвигается на шаг дальше первой. Например, в обеих частях говорится о том, что написано и что не написано в этой книге. В первой сообщается, что Иисус «много сотворил и других чудес», не включенных в книгу, в дополнение к тем чудесам, что здесь описаны [947]. Во второй говорится более обобщенно о «многом другом, что сотворил Иисус», помимо включенного в книгу, и добавляется гиперболическая метафора: целый мир не вместил бы книг, необходимых, чтобы рассказать обо всем, что делал Иисус (стандартное общее место в историографии) [948]. В применении к чудесам такая гипербола звучала бы не столь убедительно. Параллельная фраза переходит от чудес ко всем деяниям Иисуса вообще. Слово «чудеса» имеет в этом Евангелии специфический смысл — и понятно, что, кроме чудес, Иисус делал много такого, что чудесами не было. Например, чудесный улов рыбы в главе 21 «чудом» в этом смысле не является — он не служит для того, чтобы открыть славу Иисуса и помочь людям уверовать в него, как собственно «чудеса» (2:11; 20:31), но, скорее, символизирует грядущую миссию церкви. Таким образом, первая часть заключения знаменует окончание рассказов о «чудесах» и, следовательно, завершение основной задачи Евангелия — формирования в читателях христологической веры; вторая же часть столь же точно и аккуратно отмечает окончание Евангелия в целом.

Обратившись теперь к тому, что говорят эти две части заключения о свидетельстве, на котором основано Евангелие, мы увидим, что и здесь перед нами тщательно продуманное, двухступенчатое освещение роли Любимого Ученика в создании этой книги. Первая часть говорит об учениках Иисуса в целом, вторая — об одном ученике, которого любил Иисус. В первой части термин «свидетельствовать» не используется, но подразумевается в замечании, что Иисус творил чудеса «пред учениками Своими». Читатель, естественно, должен сделать вывод, что именно на свидетельстве учеников основаны евангельские рассказы о чудесах, припомнив при этом стих 15:27, обращенный к ученикам: «А также и вы будете свидетельствовать, потому что вы сначала со Мною».

Вторая часть заключения прямо вводит термин «свидетельствовать» и указывает на конкретного свидетеля — Любимого Ученика. Причина, по которой фокус внимания сужается с учеников вообще в первой части до одного Любимого Ученика во второй, становится ясна, если мы рассмотрим следующий элемент параллелизма между этими двумя частями. Обе они говорят о написании Евангелия — но в первой части его автор не упоминается, вместо этого дважды используется пассивный залог: «не писано в книге сей», «сие же написано». Во второй части выявляется, что книга написана Любимым Учеником: «Сей ученик и свидетельствует о сем, и написал сие» (21:24). Почему же личность автора раскрывается лишь в самом конце Евангелия? К этому вопросу мы вернемся в следующей главе.

Еще одна параллель между двумя частями заключения — в том, что обе они связаны с Прологом и вместе с ним формируют inclusio между началом и концом Евангелия. Связи в обоих случаях различны, но части тесно связаны между собой. В первой части заключения утверждение о цели: «дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий», перекликается со словами Пролога об Иоанне Крестителе, который «пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о свете, дабы все уверовали чрез него» (1:7). Вторая часть заключения также перекликается с Прологом: здесь к Любимому Ученику применяется то же слово «свидетельствовать», что и к Иоанну в Прологе (стих 15, также стихи 7–8). Заключение позволяет читателю увидеть, как свидетельство Иоанна Крестителя могло привести к тому, «чтобы все уверовали чрез него». Включенное в свидетельство Любимого Ученика и записанное, оно продолжает, как и сам Любимый Ученик, свидетельствовать истину всем читателям Евангелия. Так слова о Любимом Ученике, «свидетельствующем» в настоящем времени (21:24), перекликаются со словами о свидетельстве Иоанна Крестителя — тоже в настоящем времени (1:15).

Теперь посмотрим, как обе части заключения соотносятся со своим контекстом. В случае первой части контекст включает в себя и предыдущее, и последующее. Предшествует заключению история явления Иисуса Фоме, кульминация которой — христологическое исповедание веры: единственное вполне адекватное исповедание, вложенное в этом Евангелии в уста персонажу. Далее Иисус говорит: «Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны не видевшие и уверовавшие» (20:29). Первая часть заключения строится на этом: она объясняет, как не видевшие — читатели Евангелия — должны прийти к вере. Это возможно, поскольку свидетельства видевших — учеников, на глазах у которых совершались чудеса — записаны «в книге сей»; книга становится посредником между видевшими и не видевшими, позволяя последним уверовать благодаря свидетельству учеников. И далее в Эпилоге (21:1–23) символически изображается миссия церкви — то, как свидетельство учеников позволит многим уверовать и войти с этим в жизнь.