Георгий Михайлов - Нравственный образ истории

Двадцать лет Иоанн Грозный бился на трёх фронтах, одолевая собственных изменников, татар и коалицию Запада в Ливонской войне. Ресурсы Государства истощились, необходим был мирный отдых. Но именно этим трудным положением России решил воспользоваться польский король. Баторий щедрыми подачками переманил к себе днепровских казаков и обязал их впредь не ходить на Крым, а вместе с ляхами делать набеги на «москалей». Замойский захватил ряд городов и в 1581 году осадил Псков.

Положение оказалось столь серьёзным, что послы Иоанновы в поисках посредников для переговоров пошли на поклон к императору германскому Рудольфу II и к папе римскому Григорию XIII. Тому самому папе, что ввёл новый (Григорианский) календарь и чрезвычайно пышно отметил в Риме избиение сотен тысяч французских гугенотов в Варфоломеевскую ночь. Это он, папа Григорий XIII, вручил Баторию меч борьбы с «врагами христианства» и обеспечил его деньгами для войны с Россией. Правда, как только послы русские обратились к папе за дипломатическим посредничеством, он откликнулся с большой охотой. Ведь по примеру своих предшественников он не мог упустить случая попытаться обратить в католическую веру «московских варваров». Для этой цели в первую очередь папа отправил к Иоанну Грозному учёного иезуита Антония Поссевина.

По пути в Москву Поссевин заехал, конечно, к Баторию. Он передал королю благословение папы и 250000 скудий для похода на Псков. Из Кракова Поссевин писал кардиналу Де-Кома: «Хлыст польского короля, может быть, является наилучшим средством для введения католицизма в Московии». Между тем, канцлер Ян Замойский распознал натуру папского легата. Он сказал тогда, что прежде не встречал человека более отвратительного, чем Поссевин, и по заключении мира с Русскими намеревался прогнать иезуита палкой.

В Москву Поссевин прибыл в августе 1581 года. Иоанну Грозному пошёл 52 год. Осада Пскова поляками уже началась. Однако всех, кто рассчитывал поживиться от неё, так или иначе ожидало разочарование. Защитники Троицкого града с Божией помощью совершили чудеса мужества. Осада Пскова затянулась до зимы, и войско Замойского полностью разложилось. Баторий оказался на грани поражения не только под Псковом, но и во всей военной кампании. Ему самому теперь мир понадобился не меньше, чем Царю Иоанну.

Опасаясь за судьбу поляков, посол Поссевин начал торопить Грозного к заключению мира, но тут в дело вмешался наследник. Царевичу Ивану было уже 27 лет. Он походил на отца не только набожностью и силою характера, но отличался также и умом, и прозорливостью государственного мужа. Царевич Иван, провидя скорое крушение Польши, стал настаивать на продолжении войны «до победного конца». Иезуит Поссевин ужаснулся. Он увидел в наследнике второго Грозного, может быть, ещё более великого. И, судя по всему, уже тогда Годунов с Поссевином нашли общий язык. Смерть царевича Ивана устраивала их обоих.

Убедить Царя принять латинство хитрому Поссевину, конечно, не удалось. Иоанн IV с лёгкостью парировал все доводы иезуита, а на главный вопрос ответил так: «Ты говоришь, что ваша вера римская с греческою одна: но мы держим веру истинную Христианскую, а не греческую... и с нашей верой Христианской римская вера во многом не сойдется... сказывал нам наш паробок, который был послан в Рим, что папу Григория носят на престоле, а на сапоге у папы крест, и вот первое, в чем нашей вере Христианской с римской будет разница: в нашей вере крест Христов на врагов победа, чтим его, у нас не водится крест ниже пояса носить... Папа не Христос; престол, на котором его носят, не облако; те, которые его носят, не ангелы... а который папа не по Христову учению и не по апостольскому преданию жить станет, тот папа волк, а не пастырь». Иезуит обиделся и замолчал, но от своих коварных замыслов не отказался. И если он не склонил Царя к согласию на допущение в Россию римских проповедников, то, во всяком случае, сумел отомстить.

Миф о том, что Грозный убил своего сына Ивана, выдумал не кто иной, как папский легат Антоний Поссевин.

Все исторические версии о так называемом «сыноубийстве» Иоанна Грозного не выдерживают критики. У известного художника И.Е.Репина после написания картины «Иван Грозный убивает своего сына» стала сохнуть правая рука. На его картине Царь рыдает над телом наследника, а умирающий царевич со слезами умиления прощает «безутешного убийцу». Примерно в том же духе сей сюжет излагают различные историки и литераторы. Но вот что любопытно, пишет В.Г.Манягин: «Сначала все авторы [измышлений] утверждают, что Иван Иванович - полное подобие своего отца... Они вместе сластолюбствовали и губили людей, утверждал Карамзин... все лживые мерзости, которые говорились об отце, повторяются в адрес сына. И вдруг после смерти наследника всё меняется... все оплакивают судьбу державного юноши... который мог бы жить для счастья и добродетели... Превращение "кровожадного чудовища" в "любимца нации" и "героя духа" говорит о том, что одно из двух - первое или второе - ложь». На достоверность версии «сыноубийства», по словам митрополита Иоанна (Снычева), «невозможно найти и намёка во всей массе документов и актов, относящихся к тому времени... Предположение о естественной смерти царевича Ивана имеет под собой документальную основу». Из большинства свидетельств вытекает, что он болел; болезнь длилась от 4 до 10 дней и окончилась смертью царевича 19 ноября 1581 года, во время поездки на богомолье.

«Но что это была за болезнь? - вопрошает В.Г.Манягин. - В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Ивана, Царя Феодора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского. При исследовании останков была проверена версия об отравлении Грозного. Учёные обнаружили, что содержание мышьяка, наиболее популярного во все времена яда, примерно одинаково во всех четырёх скелетах и не превышает нормы. Но в костях Царя Иоанна и царевича Ивана Ивановича было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму [данные В.Б.Кобрина]».

«Место смерти наследника, - продолжает В.Г.Манягин, - Александровская слобода, расположенная к северу от Москвы. Можно предположить, что, почувствовав себя плохо, царевич выехал в Кирилло-Белозерский монастырь, чтобы там... принять перед смертью монашеский постриг... в дороге наступило ухудшение... наследник окончательно слёг и скончался».

Менее, чем через три года, от болезни с такими же симптомами преставился сам Иоанн Грозный. Иезуит Антоний Поссевин за полтора года до того писал членам Венецианской синьории, что «Московскому государю жить недолго». Как полагает В.Г.Манягин, «Поссевин знал о смерти Царя заранее и так был в ней уверен, что посмел сообщить о грядущем событии правительству Венеции. Этот иезуит находился в России во время смерти царевича Ивана, который был сторонником войны с Польшей "до победного конца" и мог помешать... планам Поссевина привести Россию к подножию папского престола... надо было принимать срочные меры, чтобы наследник... не уговорил Царя продолжить войну. Для папского легата не составило труда договориться с оппозиционно настроенными боярами [или, вернее, с командой Бориса Годунова], и царевич замолчал навсегда».