Георгий Михайлов - Нравственный образ истории

После чего Поссевин сочинил миф о «сыноубийстве» и обнародовал его на Западе. Потом этот миф перекочевал в Россию, и либерал-историки его раздули.

Царевич Иван скончался в ноябре 1581 года; в январе 1582-го, надломленный потерей сына, Иоанн Грозный заключил мир с Баторием. Поляки вздохнули с облегчением. Царь уступил им Ливонию, они взамен вернули Великие Луки, Невель, Заволочье, Холм, Себеж, Остров, Изборск и отступили от Пскова, избежав разгрома. Отбитые у шведов Ревель (Таллин) и Нарва остались за Россией. Тем не менее, в дальнейшем это было истолковано как поражение Грозного в Ливонской войне.

При здравствовавшем царевиче Иване за судьбу престола Царь был спокоен. В наследнике он видел достойного продолжателя своих дел. Младшего сына, Феодора, Иоанн Васильевич находил непригодным к власти в России и старался посадить его на польский трон ещё до избрания Батория, в период «бескоролевья». За кандидатуру Феодора активно выступала литовская шляхта, в состав которой входили Православные русско-украинцы. После смерти Батория (1586 г.) споры панов о польском престолонаследии возобновились, но Иоанна Грозного тогда уже не было.

Покуда Иоанн IV царствовал, он беспокоился о будущем Государства. У его женатых сыновей Ивана и Феодора собственные дети ещё не родились. Именно потому в сентябре 1580 года он женился сам на ранее упоминавшейся Марии Феодоровне Нагой. О том, что этот брак был законным, мы говорили прежде. И он стал просто необходимым после неожиданной кончины царевича Ивана. Учитывая бездетность супружества младшего из сыновей, Феодора, Царь посоветовал ему развестись с Ириной, сестрой Годунова. Однако, к удивлению, несмотря на врождённую кротость характера, царевич «твёрдо» воспротивился отцу, сославшись на церковный запрет. Сказалось влияние жены и шурина, полностью овладевших волей наследника.

У Годунова пока всё «ладилось». Царевича Ивана не стало. Сестра Ирина не могла родить (у неё шли выкидыши). А по смерти Грозного Царя, через немощного и бездетного Феодора для Бориса открывалась дорога к трону. Но в 1583 году родила Царица Мария.

Иоанн Грозный сразу же переписал завещание в пользу новорождённого царевича Димитрия, после чего Феодору оставалось надеяться лишь на польский трон, если выберет шляхта в случае смерти Батория (тот тяжко болел). Такое положение дел не устраивало ни Бориса Годунова, ни Антония Поссевина. Православный Царь на католическом троне и зависимость Польши от России не укладывались в сознании иезуита. Для Годунова же рождение Димитрия было просто ударом. И они вместе ополчились на наследственных Рюриковичей под девизом: «Цель оправдывает средства».

Между кончиной царевича Ивана и рождением Димитрия Иоанн Грозный успел утешиться великой радостью завоевания Сибири. Не успели послы царские подписать мир с поляками, как из-за Каменного пояса (Уральских гор) начали поступать известия о продвижении на восток казачьих отрядов, возглавляемых Ермаком.

Ещё в 1580 году Ермак Тимофеевич начал воевать с зауральскими татарами и остяками. Надо сказать, что казаки творили сие, как всегда, самовольно. Многие из них, да и сам Ермак, уходили в Сибирь, чтобы скрыться от преследований за некоторые «разбойные» дела. Ведь с 1570 года казачьи войска стали считаться регулярными. «Брать зипуна» без позволения Московских властей государевым воинам воспрещалось. Но часть казаков по-прежнему «гуляла», таковых объявляли разбойниками. И карали. За Уралом же ловить «гулящих» было некому. А тамошние промышленники Строгановы нуждались в бойких людях для защиты от остяков и татар. Им позволялось нанимать и снабжать казаков, не выясняя, кто был или не был разбойником.

Главный поход на стругах по реке Туре к слиянию Тобола с Иртышом, где стояла сама Сибирь (столица хана Кучума), Ермак Тимофеевич начал весною 1582 года. А 23 октября, в день памяти Св. Апостола Иакова, Кучум из Сибири бежал в Ишимские степи, оставив город казакам на разграбление.

С известием о покорении Сибири Ермак отправил посольство во главе с Иваном Кольцо. Тот был боярином из рода Колычевых. Храбрецы-казаки везли Государю богатые дары сибирские и челобитную с просьбой о помиловании за прошлые дела. Иоанн Грозный не только простил героев, но и обласкал, и щедро одарил прибывших, послал жалование войску Ермака, а самого его наградил титулом князя Сибирского.

С рождением нового наследника престола, царевича Димитрия, Царь Иоанн ободрился. Ведь ему самому ещё не было 54 лет. Несмотря на всё пережитое, он оставался полон сил и умирать не собирался. Однако не прошло и года, как случилось несчастье. 10 марта 1584 г. Государь почувствовал слабость, а уже 18 марта преставился от тяжёлой болезни, едва успев принять пострижение в схиму с именем Ионы. На иконе «Иоанн Грозный в схиме» он изображён держащим крест мученика. По описанием очевидцев его болезни и согласно судебно-медицинской экспертизе XX века, у него были все признаки отравления ртутным ядом (скорее всего, сулемой). «Тёплые ванны, - сообщает В.Г.Манягин, - способствовали частичному освобождению организма от вредных веществ через поры кожи, и после них Царь чувствовал некоторое облегчение. Но это не устраивало тех, кто стремился к его смерти, и, как пишет очевидец Дж.Горсей, Иоанн был удушен». Горсею можно было бы и не верить. Но, говорит Манягин, «о насильственной смерти Грозного сохранилось немало известий. Летописец XVII века сообщал, что "Царю дали отраву ближние люди". Дьяк Иван Тимофеев рассказал, что Борис Годунов и Богдан Бельский "преждевременно прекратили жизнь Царя". Голландец Исаак Масса писал, что Бельский положил яд в царское лекарство. Горсей также писал о тайных замыслах Годуновых». Горсей знал немало, так как служил у Годунова и входил в число его доверенных лиц. Но при этом тот же Горсей сочинял явные небылицы о последних днях Иоанна Грозного. Он рассказывал, будто Царь вместо молитв, готовясь к переходу в мир иной, часами рассуждал о магических свойствах различных драгоценных камней. Эта оккультная басня никоим образом не вяжется с образом жизни верующего Православного монарха - «игумена всея Руси». Исказители фактов, сочинявшие кошмарные истории о «безумствах» Грозного, даже кончину его постарались обставить дикими декорациями. Измыслили общение Царя Иоанна с какими-то «волхвами», будто бы предсказавшими ему день смерти. Разумеется, убийцы могли знать этот день, ибо сами готовили его. Но уж миф о том, что за час до кончины своей Грозный играл в шахматы, а потом вдруг упал навзничь, и митрополит Дионисий наспех бросился его постригать, сочинить могли только люди, не представлявшие себе реальность того времени. Все дни своей тяжкой болезни Иоанн Васильевич наверняка проводил в молитвах, исповедовал грехи и постригся в схиму вовремя, как положено. Ему тогда было не до камней-талисманов и не до шахмат. Это всё несерьёзные злые выдумки, рассчитанные на невежество неверующей светской публики, чуждой здравому рассуждению. И то, что этот бред переписывают друг у друга авторы исторических сочинений, по меньшей мере удивительно. Но оставим сие на совести писавших.