Фридрих Георг Юнгер - Совершенство техники

Для человека с головой, а не счетной машиной на плечах, не существует научных данных и фактов. Иначе говоря, он не признает изолированного знания и не довольствуется наукообразной формой этого знания. Его мысль не останавливается перед границами и обособленностью механических закономерностей, пользуясь которыми, отдельные науки взаимно определяют друг друга. Он не желает знать никакого чистого, изолированного, сосредоточенного на самом себе знания, а задается вопросом: что этому знанию нужно от человека? Для него задача науки уже не может заключаться в том, чтобы давать одностороннее определение природе, так как он знает, что такое определение невозможно. Не бывает так, чтобы определения, данные человеком, в свою очередь не оказывали влияния на действительность, не ударяли бы обратным концом по самому человеку. Выбор, сделанный наукой, носит исторический характер, и этот факт утаивается позитивистом. Выстраиваемая им произвольно система понятий завлекает его самого в свою сеть. Человек — не объект науки, он не предназначен для того, чтобы раствориться в науке. Если он делает себя таким объектом, то должен также сделать себя объектом своего знания. Правда, в таком случае это знание будет его использовать. Человек сам препарировал себя для того нового предназначения, к исполнению которого он сейчас только приступает. Его принимает в свои объятия коллектив, который обращается с ним как с просчитываемой величиной. Каждый шаг на пути распространения методов контроля над человеком ведет к такому результату. Нам же насущно необходим не научно рассчитанный приспособленный для коллектива человек, а контроль над наукой и всеми ее методами, которые направлены на использование человека. Пока не поздно, пора бы начать присматривать за ее манипуляциями.

Воля проявляется в действиях, а действия предполагают какое-то сопротивление, без которого они были бы необъяснимы. Без сопротивления нет воли, так как там, где нет сопротивления, воле нечего делать. Это сопротивление также можно понимать как волю: наша воля наталкивается на сопротивление другой воли. Для того чтобы проявиться в действии, наша воля должна сталкиваться с другой волей, и в этом столкновении рождается действие. Волевой характер наших действий есть не что иное, как встречное сопротивление. Не будь этого сопротивления, нельзя было бы всерьез говорить ни о какой воле или действии. Когда вопрос о свободе и несвободе воли заостряют, превращая в вопрос о свободе выбора, это означает, что нам приходится делать выбор между тем или иным сопротивлением. Эта способность выбора в том виде, в каком она реализуется на практике, характеризует человека. Вопрос о том, каков окажется выбор, зависит от характера воли. Характер воли представляет собой данность и от нас не зависит. Но без выбора нет воли. Решающим является акт выбора. Когда моя воля полностью обусловлена какими-то механическими причинами, когда мои поступки заранее предопределены, тогда поступок с моей стороны отсутствует, отсутствует воля, тогда я не обладаю свободой. Механические закономерности, от которых может зависеть человек, можно бесконечно умножать. Каждая машина, которую я применяю, увеличивает их число. Тот, чей глаз уже научился воспринимать машину не как отдельную вещь, не как некий изолированный предмет, а как элемент, отдельное звено универсальной машинной системы, тот мыслит связно, улавливая зависимости между вещами. Поэтому он ясно понимает, что вся эта система машин задумана для безвольного функционирования и что внутри этого колесного механизма ни о каком выборе не может быть речи. В отношениях с этой универсальной системой машин человек все более и более ограничивается в своих возможностях. Она за него думает и действует. Человек расплачивается за приобретаемые им новые механические детерминации, за это ему приходится поступиться своей свободой. Вопрос о том, какова мера механической необходимости, присутствующей в этом мире, поставлен абстрактно, на него невозможно дать общий ответ. Может быть, она совсем здесь не присутствует. А много или мало ее оказывается в действительности, зависит от характера человеческой воли. Тупица повсюду видит механическую необходимость, он сам мыслит как машина, его мысли похожи на готовые изделия фабричного производства. Все его мысли и поступки получены им в готовом виде, они лежат у него под рукой, и стоит ему к ним обратиться, они уже тут как тут. Это вполне соответствует товарному характеру технического производства, которое выпускает вещи определенного артикула. Об этом позаботилась аппаратура и организация, это как раз то, к чему они стремятся: не оставить нигде ни одного пробела. Они препарируют, консервируют готовое будущее и заранее подсовывают человеку свои препараты и консервы — куда бы он ни пошел, они всюду лежат наготове и дожидаются его. Организация проявляет просто удивительную предусмотрительность. Она ненасытно вбирает в себя весь бесконечный поток потребителей, а затем потребляет потребителя, использует его, выпивает из него все соки, отбирает последние силы. Повсюду стоит аппаратура, готовая к работе, услужливая; с виду она покорнее самого покорного раба, угодливее всякого лакея. Однако человек расплачивается за эту «покладистость» аппаратуры тем, что впадает в зависимость от нее, — и таким образом, триумфальное шествие аппаратуры неудержимо движется вперед. Я, разумеется, могу сколько угодно увеличивать число звеньев функциональной причинно-следственной цепи этого процесса, я могу распространить функциональную каузальность на все, что только есть в мире, заполнить ею весь мир, превратить его в вертящееся колесо и крутящееся веретено. Все это можно сделать, но только при том условии, что и человек у меня превратится в колесико и веретенце. Ученый, приумножающий функциональные знания, неизбежно устанавливает новые зависимости. Он устанавливает то, что обладает свойством механической воспроизводимости, то есть повторяющиеся каузальные связи. Хотя сам, ученый зачастую не понимает этого и не задумывается о таких вещах, суть дела от этого не меняется.

XIX век — по словам Ницше, самое бесплодное из всех столетий — был веком интенсивных поисков безопасности, когда потребность в безопасности постоянно росла. В эту эпоху сложился особый тип человека, в котором все острее проявляется стремление к надежности. Понять, чем вызвано стремление к надежности, можно только принимая во внимание преследующее в это время человека желание добиться господства над природными процессами при помощи механических средств. И человек добивается поразительных успехов. Однако достижения не перевешивают опасности, победитель оказывается в осаде побежденных сил. Эта потребность в надежности характеризуется не скептицизмом в отношении возможности принятия эффективных мер безопасности, а, напротив, оптимистической верой, не позволяющей прислушаться к предостерегающим голосам. Мало кто замечает, что там, где усиливаются меры безопасности, одновременно увеличивается количество тюрем. Вера в то, что человек может окончательно обезопасить себя от всякого риска, уже несет в себе предвестие той тюрьмы и концентрационного лагеря, в которые в конце концов попадет этот человек. Однако эта вера получила повсеместное распространение. Все были единодушны и в том, каким путем можно прийти к полной ликвидации возможности риска. Этот путь заключается в распределении ставок и достигается путем расчетов. Такая вера получает поддержку широких масс и охватывает сложившиеся на ее основе коллективы. При этом не анализируется, что же представляет собой масса по существу. Теория вероятности создавалась на материале азартных игр, однако никому не приходило в голову, что коллектив можно сравнить с игрой в банк, причем игрок и банкомет представлены одним и тем же лицом. В такой банк нельзя не проиграть, даже при условии, что из банка не изымаются деньги на какие-то цели, не имеющие отношения к игре, потому что этот банк постепенно себя исчерпывает. Правда, риск можно механически распределить, но ошибочно думать, что риск исчезает. Риск накапливается в анонимном месте, и мы уже убедились на опыте, что это место не обеспечивает нам безопасности, когда наступает решающий момент. Тогда происходит разрушение механизма распределения.