Авиация 2000 04

Среди самолётов, состоявших на вооружении отечественных разведполков, относительно современными могли считаться только Як-2 и Як-4. Принятые на вооружение за год до начала войны Яки обладали сравнительно неплохой скоростью и имели малые размеры, что способствовало скрытности действий. Однако эти машины отличались низкой надёжностью ряда агрегатов, неважными эксплутационными свойствами и слабым оборонительным вооружением (всего один пулемёт ШКАС на верхней турели у штурмана и ещё один неподвижный ШКАС в носу фюзеляжа). Тихоходные СБ, не говоря уж о совсем древних Р-5 и P-Z, с первых дней боёв оказались непригодными для ведения разведки днём, особенно при ясной погоде, поскольку они немедленно уничтожались истребителями противника. Стоит отметить, что лишь небольшая часть имевшихся самолётов-разведчиков была оборудована фотоаппаратами, так как основные надежды возлагались на визуальное обнаружение объектов противника. В первые месяцы войны фототехника использовалась только в одном вылете советского разведывательного самолёта из десяти. Далеко не все отечественные разведчики были оснащены радиостанциями, в ряде случаев написанные от руки донесения приходилось сбрасывать в районе штаба в специальных кассетах с вымпелами.

Качество подготовки экипажей в разведывательных частях накануне войны руководством оценивалось как «явно невысокое». Это обстоятельство объяснялось систематическим принижением значения разведки, характерным для ВВС Красной Армии накануне войны (вопреки внешне правильным декларациям в руководящих документах), хотя опыт советско-финского конфликта, казалось бы, должен кое-чему научить советское командование. Нередко в аттестации пилота-разведчика можно было прочесть: «Из-за плохой техники пилотирования и слабой общеобразовательной подготовки использовать в бомбардировочной или истребительной авиации не представляется возможным. Подлежит переводу в разведывательную авиацию». Конечно, не все без исключения пилоты разведавиации являлись посредственностями, но факт остается фактом — качественный состав её был хуже, чем в среднем по ВВС. Осенью 1940 г. после очередного выпуска из военных авиационных школ в разведывательные части попало немало новичков — лётчиков и лётчиков-наблюдателей. Предвоенные зима и весна не позволили им набраться хоть какого-то лётного опыта: стояла стабильно плохая погода с низкой облачностью, туманами и периодическими оттепелями, выводившими из строя грунтовые полосы аэродромов. К тому же в сильно выросших по численности ВВС весной и в начале лета 1941 г ощущалась нехватка бензина.

Почти все самолёты-разведчики СБ 2ЛЛ-100 были потеряны в течение полутора-двух месяцев после начала боевых действий.

И-153 «Чайка» применялся как для ведения разведки над полем боя, так и для прикрытия «настоящих» самолётов-разведчиков.

1* Немецкие танковые (всего 19) и моторизованные (всего 14) дивизии были переброшены к советско-германской границе непосредственно накануне нападения.

Устаревшая материальная часть в совокупности с неудовлетворительной подготовкой личного состава привели к тому, что разведывательная авиация в первые недели войны понесла тяжёлые потери и уже к середине июля — началу августа оказалась небоеспособной. Вот как сложилась, например, судьба 317-го pan. 22 июня 1941 г часть встретила на аэродроме Вормс, что в ста км севернее Одессы. В тот же день 36 машин (четыре девятки) приняли участие в бомбардировочном налёте на Яссы. И в дальнейшем из-за катастрофической нехватки бомбардировщиков полк чаще использовался в качестве ударной силы, а вовсе не для ведения разведки. До конца июля 1941 г только в 172 из 603 боевых вылетов экипажам ставились разведывательные задачи. Боевые потери полка составили 16 СБ и 2 Пе-2 (последние прибыли в середине июля из 5-го сбап), кроме того, произошло несколько аварий и катастроф. Часть неисправных самолётов пришлось уничтожить при отступлении.

Нередко интерпретация результатов разведывательных полётов оказывалась весьма далёкой от действительности. Так, 2 июля группировка противника в районе Стефанешты оценивалась в 9-10 дивизий с 900–960 танками, на самом же деле там было всего 5 дивизий, 5 бригад и лишь 60 танков! Командование Южного фронта, опираясь на эту информацию, приняло решение об отводе войск, хотя реальная угроза отсутствовала. Как отмечалось позднее в аналитических материалах штаба Южфронта, «разведка не проясняла, а искажала реальную обстановку». В начале августа из-за больших потерь 317-й pan пришлось вывести из боёв и отправить на переформирование. К этому времени полк имел всего 6 боеспособных экипажей и 9 СБ, которые он передал в 5-й сбап.

Не лучше обстояли дела и в частях, вооружённых разведчиками Як-2 и Як-4. Так, 316-й pan утратил боеспособность уже через полтора месяца после начала войны. Правда, информация, полученная его экипажами, оказалась в высшей степени полезной и послужила основой для организации первого в годы войны массированного удара по аэродромам базирования вражеской авиации Городище, Узин, Фурсы. По оптимистическим оценкам советского командования, противник лишился тогда нескольких десятков бомбардировщиков. Применялись Яки и для нанесения ударов по наступающим колоннам вермахта, но без заметного успеха.

Примерно так же сложилась судьба 314-го pan. Испытав в первый день войны силу внезапного удара Люфтваффе, полк потерял на земле значительную часть боевых машин. К началу августа он сумел выполнить всего 127 боевых вылетов — в среднем по три в сутки, и это в период, когда командованию «как воздух, как хлеб» нужны были данные о перемещениях ударных группировок противника. Из-за невысокого уровня подготовки экипажей полк только в катастрофах лишился пяти Яков. Впрочем, были и исключения. Так, на счету у капитана А.В. Акатова числилось к этому времени 15 вылетов на разведку. В ходе одного из них Акатову и штурману А.Е. Глыне удалось вскрыть направление главного удара 2-й танковой группы немцев на Пружаны и далее на Барановичи. Впоследствии капитан Акатов возглавил 320-ю отдельную разведэскадрилью.