Мир Авиации 2007 02

Надо сказать, что американские самолеты являлись как бы переходной машиной на новые Ту-4, поскольку также имели трехопорное шасси с носовым колесом. Уже в следующем, 1949 г., 34-й УАП под командованием п-ка Найдуса начал подготовку к переучиванию. В это время, 13 ШМАСах стали обучать специалистов [механиков) по радио, приборам, электро- и спецоборудованию. В том же году старые Ил-4 стали окончательно снимать с вооружения. Из Лебедина их отгоняли куда-то и разделывали на металлолом.

Первый Ту-4 полк получил осенью 1949 г. Это был торжественный момент. Самолет встречали с духовым оркестром при полном сборе всего личного состава. Гигантская машина произвела глубокое впечатление. Когда самолет заруливал, все без исключения высыпали на летное поле. И хотя мы знали, что он до заклепки скопирован с американского В-29, все понимали, что этот бомбардировщик положил начало развитию совершенно новых боевых машин в советской авиации.

Наступило новое время и в системе обслуживания. Мало того, что в летный экипаж входили бортинженер и борттехник. еще значительно увеличился и наземный технический состав. Каждый самолет, помимо старшего техника, обслуживали техник левой и техник правой плоскости со своими механиками. В каждой эскадрилье были сформированы группы по радио, вооружению, электроспецоборудованию (ЭСО), в которую входили техники по электрооборудованию, приборам и фотооборудованию.

Пополнялся полк быстро и к полетам приступил почти сразу. Типовыми заданиями были те же упражнения, которые экипажам предстояло выполнять и в строевых частях. Взлет-посадка, полеты по кругу, учебное бомбометание на ближних полигонах. Бомбили так называемыми «бетонками» – бомбами, начиненными цементом. Большинство техников на Ту-4 прибыли из училищ. Механиков в основном готовили ШМАСы.

В полку с переходом на Ту-4 были организованы занятия по изучению всего самолета, включая его оборудование. Для размножения схем и плакатов, как учебных пособий, была создана группа из восьми чертежников с художественными способностями. Запомнилось, что многие схемы поступали с пояснениями на английском языке. А поскольку в эскадрилье я отвечал за оформление ленкомнаты и стенгазеты, в группу назначили и меня. Уж не знаю почему, но покровительствовал в этом сам начальник штаба полка, подполковник Качанов. Двое или трое из назначенных были сержантами, а остальные – офицеры. Работали прямо в штабном классе. Чертежником-размножителем я пробыл месяца три или четыре, пока не подошло время увольнения моего призыва. Но начштаба Качанов, вызвав меня, предложил остаться в кадрах ВВС.

Получив отпуск и оклад сверхсрочника в 750 рублей, я отправился домой на Алтай. Деньги эти по тем временам были не большие, но и на гражданке жизнь медом не пахла. Поэтому, посоветовавшись с отцом, я решил остаться в армии. По возвращении именно Качанов первым стал интересоваться моим выбором. Надо сказать, он вообще опекал меня как сына. Именно ему я обязан тем, что остался в вооруженных силах и что поступил на курсы механиков по фотооборудованию. Из эксплуатационника не так легко было перевестись на спецоборудование. Очень много хорошего сделал для меня этот замечательный человек. Вскоре с его подачи я попал в группу ЭСО на должность механика по фотооборудованию. Осваивал я новую профессию под руководством техника л-та Чеботарева. Наибольшее внимание, конечно, уделялось практике, которая заключалась в подготовке фотооборудования самолета к полетам.

На Ту-4 устанавливались аэрофотоаппараты АФАЗЗ для дневного фотографирования и НАФА-75 для ночного фотоконтроля результатов бомбометания с применением осветительной бомбы ФОТАБ. Я довольно быстро освоил свою новую специальность.

Запомнилось при этом, что нас, сержантов и старших сержантов в каждой эскадрилье было человек по 100. Казарма представляла целый зал с двухъярусными кроватями. В начале 1950-го года я был уже старшим сержантом и хорошо помню, насколько дружен был этот огромный коллектив. В 1951-м мне было 24 года, а рядом находилась кровать юноши 18 лет. Но я не помню ни единого случая «дедовщины», хотя и по национальности все мы были разные.

Моему поколению, 1927 года рождения, выпала тяжкая доля прожить в казарме 7-8 лет. За это время мы освоили не один тип самолета и по уровню знаний мало уступали выпускникам авиационных училищ. А посему многим начали присваивать офицерские звания, переводя на должность техника. Препятствием был только недостаток образования. У меня было семь классов, поэтому я параллельно со службой учился в вечерней школе. Словом, я проскочил, и 5 мая 1952 г. приказом Верховного главнокомандующего получил звание младшего лейтенанта технической службы. К тому времени я, конечно, был уже готов исполнять обязанности техника по фотооборудованию. Именно на эту должность меня и определили в 4-ю эскадрилью полка. Правда, позже, чтобы получить полноценное военное образование, пришлось потратить целых 5 лет, бомбардируя начальство рапортами о направлении в училище. В 1957 г., после четырех месяцев подготовки, я экстерном сдал госэкзамены за полный курс Двинского (Даугавпилс) радиотехнического училища по специальности техника авиационного фотооборудования. Пожалуй, тяжелее всего было сдавать нормативы по физо – наравне с курсантами намного моложе меня.

Работа техника по фотооборудованию мне очень нравилась. В то же время это была самая бесперспективная служба во всей Дальней Авиации. До 1953 г. в полках существовала должность инженера по фотооборудованию со званием майора. Затем ее ликвидировали, оставив вместо этого старшего техника по фотооборудованию со званием не выше старшего лейтенанта. В силу такой несправедливости в те времена немало офицеров, безупречно прослужив 20-25 лет, уходили в запас старшими лейтенантами.

В 1953 г. вышел приказ Командующего Дальней Авиацией о переводе штата полка на трехэскадрильный состав. Таким образом четвертая эскадрилья, в которой служил я, подлежала расформированию. В общей сложности в Лебединском полку я провел 9 лет. Здесь прошла вся долгая срочная служба, здесь я стал офицером. Многие имена и фамилии уже выветрились из памяти, но некоторых однополчан, с которыми довелось служить, я запомнил навсегда. Это, конечно, мой первый командир 2-й эскадрильи к-н Гончаров, командиры эскадрилий Божко, Сыроватко, замечательные летчики-инструкторы к-н Примеров, к-н Фирсов, м-р Агеев и многие другие.

После сокращения некоторых офицеров уволили, а большинство распределили по другим частям. Не стал исключением и я. Сначала, в октябре, получив назначение в Тарту, обрадовался, потому что место считалось престижным. Но пробыть там пришлось всего сутки. Опередил другой техник, из училища, занявший мою должность сразу по прибытии. Зато в другом полку того же соединения (326-й ТБАД), в г. Сольцы Новгородской области, как раз требовался техник по фотооборудованию. Именно туда я и попал, получив назначение во 2-ю эскадрилью 345-го Берлинского ордена Кутузова III степени ТБАП. Полк, изначально сформированный в 1938 г. как 6-й ДБАП, принимал участие в советско-финской войне, прошел всю Великую Отечественную, закончив ее в Берлине, и в начале 1950-х имел на вооружении бомбардировщики Ту-4.