Авиация и космонавтика 2010 08

В отличие от Военного министерства, флотские руководители в принятии решений относительно авиации, не имея специалистов, естественно не могли идти впереди и, по-видимому, ориентировались на не совсем объективную информацию своих военно-морских атташе (агентов). В качестве примера приведем выдержки из оригинального донесения капитан-лейтенанта Погуляева в Морской генеральный штаб о состоянии военно-морского воздухоплавания во Франции от 1 мая 1909 г. «… Об аэропланах и говорить нечего, они ещё не скоро увидят море. Что это не голословно, можно заключить из неудачи, постигшей в этом году назначенные в Монте-Карло состязания аэропланов. Несмотря на десятки тысяч объявленных призов, ни один строитель аэроплана не рискнул принять участие в полётах над морем на аэроплане. Над землей аэропланист может во всякий момент без особого риска спуститься на землю, чтобы вновь затем подняться на воздух. Коснувшись же воды, аэроплан гибнет, а с ним, вероятно, и запутавшийся в снастях и прикрытый аэропланом человек. Не только теперь, когда аэроплан представляет из себя ещё только очень неверную игрушку, но и в ближайшем будущем аппарат этот не в состоянии будет завоевать воздух над поверхностью моря.

…В настоящее время в морском министерстве преобладает взгляд, что все силы и средства министерства должны быть обращены на плавающий флот и особенно эскадры, так как только в них заключается действительная сила флота. Все побочные средства флота рассматриваются министерством как паразиты, живущие за счёт главного органа – боевых эскадр…»

На основании столь эмоционального и «объективного» донесения трудно сделать вывод о реальном видении перспектив авиации. На этом документе имеется резолюция начальника Морского генерального штаба: «Иностранный отд. К сведению ОМО и Оперативного отделов. Я держусь мнения, что нам следует не разбрасываться, а если иметь свой воздухоплавательный отдел, организовать сперва это дело для опытов в одном Севастополе. 7 мая, Эбергард».

С тем, чтобы убедить скептиков и сомневающихся, необходимо было какое-то событие, свидетельствующее о возросших возможностях аэропланов, и способное привлечь всеобщее внимание. Есть основания полагать, что ускорителем, в том числе и для морского ведомства, послужил полёт француза Луи Блерио, который 25 июля 1909 г., избежав морского купания, пересёк пролив Ла-Манш из Кале в Дувр на моноплане собственной конструкции «Блерио-XI», силовая установка которого состояла из трёхцилиндрового двигателя воздушного охлаждения мощностью 25 л.с. Этот полёт посчитали знамением. Рассказывая о новинках авиастроения, пресса все чаще останавливалась на вопросах использования авиации при боевых действиях сухопутных войск и морского флота и необходимости иметь кадровых авиаторов.

По состоянию на конец сентября 1909 г. в мире насчитывалось 77 аэропланов. Ведущими странами были США (27 машин) и Франция (17 машин). Россия имела к тому времени два самолёта. Естественно, все эти летательные аппараты не имеют никаких оснований называться военными.

Поражение в войне с Японией и напряженная международная обстановка принуждали Россию к принятию мер по улучшению технического оснащения вооружённых сил. Привязные аэростаты, которые к тому времени использовались также и на флоте, уже не обеспечивали получение необходимого объёма информации. Всё большее внимание обращали на аэропланы, способные выполнять разведку при значительной скорости ветра и обладавшие определённым радиусом действия. Усилиями русских учёных создавалась благоприятная почва для деятельности отечественных изобретателей и конструкторов. Следовало претворить их в реальные образцы летательных аппаратов. Тем более, что отдельные энтузиасты и клубы уже приступили к полётам на самолётах, приобретенных за границей.

Возможно, ускорению авианизации флота способствовал военно-морской кружок, созданный в январе 1906 г. Основная задача, которую поставили себе его организаторы, – выработать стратегию защиты России от нападения с моря. Кружок возглавил вернувшийся в 1905 г. из японского плена капитан 2-го ранга Александр Васильевич Колчак. В связи с этим интересна его оценка сложившейся обстановки: «После того как наш флот был уничтожен и совершенно потерял своё могущество во время несчастной войны, группа офицеров, в числе которых был и я, решила заняться самостоятельной работой, чтобы подвинуть дело воссоздания флота и, в конце концов, тем или иным путём как-нибудь стараться в будущем загладить грех, который выпал на долю флота. Возродить флот на началах более научных, более систематизированных, чем это было до сих пор. В сущности, единственным светлым деятелем флота был адмирал Макаров, а до этого времени флот был совершенно не подготовлен к войне, и вся деятельность его была не военная и не серьёзная. Нашей задачей явилась идея возрождения нашего флота и морского могущества. Группа этих морских офицеров, с разрешения морского министра образовала военно-морской кружок, полуофициальный. В этот кружок входили Щеглов, Римский-Корсаков, Пилкин, затем к нему примкнули многие другие».

Капитан Лев Макарович Мациевич

Далее Колчак пишет: «В этот штаб вошёл и я в качестве заведующего Балтийским театром. С этого времени и начинается период, обнимающий приблизительно 1906 – 1909 гг., период, если можно так выразиться, борьбы за возрождение флота… Прежде всего была выдвинута планомерная судостроительная программа, которой до сих пор не было. Первая работа, которую выполнил Морской генеральный штаб, заключалась в изучении военно-политической обстановки, что позволило сделать вывод, что Гэрмания начнёт войну против России в 1915 г. По результатам анализа обстановки была разработана кораблестроительная программа до 1915 г., которую предстояло утвердить в государственной думе. Однако первоначальная программа морского министерства не состоялась из-за разногласий в думе и только в 1910 г. удалось добиться решения о скорейшем проведении судостроительной программы. Из- за опоздания со строительством крейсеров адмирал Эссен сделал ставку на защите Петербурга с помощью массированной постановки мин. Минные постановки могли быть успешными лишь при наличии оперативных разведданных, о противнике, полученных только с помощью авиации». И А.В. Колчак заключает: «Так военно- морской кружок также пришёл к выводу о необходимости морской авиации».

Конечно, ради справедливости следует обратить внимание на отсылку: «также пришёл к необходимости морской авиации», поскольку и другие структуры морского ведомства, а также и флотские офицеры в не меньшей степени осознавали необходимость авиации.