Авиация и космонавтика 2006 04

(Продолжение следует)

И.Н. Кожедуб и А.Ф. Васько, март 1968 г.

В журнале «АВИАЦИЯ И КОСМОНАВТИКА» No 10 за 2005 г. с большим интересом и невольной печалью прочёл тёплый и уважительный рассказ «Друзья-однополчане» заслуженного лётчика-испытателя, участника Отечественной войны, Героя Советского Союза Александра Александровича Щербакова о боевой единице 176 гвардейского иап. Ведущим (разящим мечом) этой пары был Виктор Александрюк, а ведомым лётчиком – Александр Васько.

Надеюсь, что глубоко уважаемый лётчиками Александр Александрович Щербаков не обидится за мое небольшое уточнение.

Военный летчик-истребитель, полковник в отставке

В.Н. Жигулев

С 1953 г. я проходил обучение в академии ВВС в Монино.

Запомнился один характерный эпизод лётной практики 1954 года. Мой полет на боевом самолете в зону и полет по кругу был отменен из-за обнаруженной на самолете неисправности. Но командир эскадрильи предложил мне выполнить эти полеты на УтиМиГ-15 с пассажиром. Искать пассажира не пришлось – вызвался полететь присутствовавший при разговоре Герой Советского Союза слушатель нашего факультета гвардии майор Васько Александр Фёдорович. Я с радостью согласился. Без промедления направляемся с ним к УтиМиг-15. В десятке шагов от встречающего нас техника самолета майор тактично отстал на шаг от меня, для того, чтобы «хозяину» самолета было ясно, кому докладывать о готовности машины к полету, а перед посадкой во вторую кабину он официально попросил у меня (старшего лейтенанта!) разрешения сесть в самолет.

Выруливаю на ВПП. Она расположена на широкой лесной просеке. Для привыкшего к аэродромам полевого типа в степной местности это своего рода экзотика. Кажется, что высоту полета при взлете и посадке здесь можно определять, не глядя на землю – по стволам корабельных сосен, стенами стоящих вдоль полосы слева и справа: они, как будто для облегчения задачи глазомерного определения высоты лётчиком, выкрашены в три цвета по ярусам соснового бора: нижний – с преобладанием серо-коричневого цвета старой коры деревьев; средний – ежи- вично-медового цвета коры среднего возраста; верхний ярус с молодой корой живых веток сосновых крон красуется под зелёной вуалью нежного пастельного тона, сотканной из длинных иголочек кроны.

Только нет времени любоваться красотами осени – взлёт разрешён! От пустив тормоза и плавно переводя РУД вперёд до упора, начинаю разбег. Шасси с носовым колесом облегчает выдерживание направления на разбеге. Контролирую работу двигателя на слух. Самолёт плавно реагирует на отклонение руля высоты при подьёме носового колеса. Продолжаю разбег с поднятым во взлётное положение носовым колесом. По сравнению с машинами Лавочкина, разбег самолёта МиГ-15 (и УтиМиГ-15) более затяжной по времени, но менее напряжённый для лётчика. Довольно быстро нарастает скорость. Самолёт начинает «проситься» в воздух.

Плавный отрыв от ВПП. Выдерживаю самолёт для увеличения скорости с постепенным отходом от земли. На высоте 5-6 метров левой рукой перевожу кран шасси в положение «убрано». Ладонь левой руки возвращаю на рукоятку РУДа и через доли секунды с удивлением ощущаю неторопливое, но уверенное перемещение его моим пассажиром в сторону уменьшения оборотов двигателя. Быстрый взгляд на электротахометр: обороты уменьшены до номинального режима. Почему так рано? Я бы и сам выполнил это, но несколько позже – на высоте 50 метров, как полагается по Инструкции лётчику. Пассажир молчит. Промолчу и я, но только до окончания полёта (кажется, начинаю догадываться, почему Васько проявил непрошеную активность на такой малой высоте). Заняв свою зону, на высоте 3000 метров приступил к выполнению задания. Отпилотировал с жадным удовольствием и азартно, стараясь фигуры комплекса пилотажа выполнять энергично, слитно и строго соблюдая границы зоны.

Во втором полёте при выполнении взлёта аккуратненько и тоже молча выполнил то, что так своеобразно подсказал мне в первом полёте пассажир. В целом, оба полёта выполнил довольно чистенько. На земле, сделав в рабочем журнале запись: «Замечаний нет» и поблагодарив техника самолёта, я обратился к Васько с просьбой дать, как старшему по званию, свои замечания по полёту без всяких скидок на мой малый налёт на новом для меня самолёте. Он ответил, как равному: «Нет у меня серьёзных замечаний. Твоя манера пилотирования в зоне и по «коробочке» мне даже понравилась. И осматриваешься в воздухе ты не как «шкраб», а словно боевой лётчик. После войны я, – продолжал Васько, – оказался в Авиации ПВО. Там многие перехватчики летают, что называется, «с поднятым воротником», а я никак не могу отвыкнуть в любом полёте головой вертеть!» От такого отзыва такого человека о моём полёте щёки у меня горели, но я всё же спросил, почему он уменьшил обороты двигателя на высоте менее 10-ти метров, а не на 50-ти? Хитренько, но доброжелательно улыбаясь, потомок Запорожских казаков и украинских хлеборобов гвардии майор Васько ответил примерно так: «Ты же на разбеге и на выдерживании самолета после отрыва слышал и ощущал, что двигатель работает устойчиво и тянет, как ему полагается тянуть на взлётном режиме. И хорошо понимаешь, что взлётный режим для двигателя является предельным. Поэтому ты и повторил мои действия при выполнении второго взлёта. Так ведь? Если двигатель будешь жалеть, то он сторицей отплатит тебе в бою!» Мне оставалось только поблагодарить Александра Фёдоровича за науку, которую помню до сих пор.

По «Золотой Звезде» Героя и орденским планкам каждому было ясно, что Васько отважно сражался с врагами в годы Отечественной войны, но о том, что он воевал и в Корее, многие слушатели нашей академии узнали только благодаря китайским офицерам, которых начали обучать в Монино с осени 1953. Они отличались величайшим прилежанием в учебе. Даже при посещении Дома офицеров китайские товарищи, заняв по первому звонку места в зрительном зале, извлекали из карманов кителей объемистые блокноты и просматривали записи, сделанные на занятиях, до тех пор, когда начинал приглушаться свет перед началом киносеанса или концерта. До второго звонка некоторые из них позволяли себе поиграть в пинг- понг – в фойе постоянно шла игра «на высадку».

Однажды к столу подошел гвардии майор Васько и явно привычным движением взял в руку ракетку точно так, как держал свою стоявший по другую сторону сетки гордый победитель только что «высаженного» им игрока. Китайский офицер обратил на это внимание, но промолчал. Но когда Васько ловко отбил первую же его «хитрую» подачу, тот, прекратив игру, всмотрелся в лицо своего нового противника и неожиданно кинулся обнимать Александра Фёдоровича, радостно крича: «Капитана, Андунь, да?! Мы солдата, и вы – солдата! Переходи на наша сторона, да?!».