Авиация и космонавтика 1995 11-12

Хартман летел примерно на одной высоте с Крепостями. Высота 6400 метров (в немецком издании 7000 – прим. пер.). И нет никаких признаков истребителей сопровождения – значит можно пострелять по бомбардировщикам. И вот набирая высоту и эвходя по широкой кривой с юга, со стороны солнца, Эрих приготовился к атаке на американские бомбардировщики. Солнце он старался всегда использовать как союзника. Высотомер показывал уже 7800 метров (в немецком издании 8500 – прим. пер.) в тот момент, когда он завершил набор высоты по кривой, которая вела его к идеальной позиции для атаки бомбардировщиков. И когда он, отдав ручку вперед от себя для пологого пике на врага, приготовился атаковать В-17, четыре -Мустанга- пересекли его курс тысячью метрами ниже. Цель слишком соблазнительная и не менее важная (эскадрилье Хартмана поручили отбивать атаки истребителей сопровождения на других немецких перехватчиков – прим. пер.), нельзя упустить этот шанс. «Атакуем истребителей», – приказал он в микрофон радиопередатчика.

Четыре Мессера с воем ринулись вниз на Мустанги. Для себя Эрих поставил задачу: быстро нагнать сверху замыкающую машину и сбить ее. Дистанция между двумя истребителями сокращается стремительно. 300 метров… 250 метров.., 200 метров… – -нет, ближе-, – 150 метров… 100 метров… белая звезда на голубом фоне уже казалась на расстоянии вытянутой руки, только высунь ее из кабины и дотронься. Мустанг заполнил все поле лобового стекла Мессершмитта. Пушка и пулеметы хартмановского самолета проревели пару секунд, и вот мелкие кусочки, отлетевшие от подбитого Мустанга забарабанили по крыльям его истребителя. По мере того, как Эрих отваливал и шел вверх, огибая место их роковой встречи, кусочки развалившегося Мустанга опять барабанили по обшивке крыльев и оперения Мессера. Быстро оглянувшись, Эрих успел заметить крупный, черно-красный огненный шар, поглотивший то, что недавно было самолетом противника. Но дело не кончено. «Любоваться факелами некогда», – внезапно громко сказал он сам себе. В лобовое стекло его истребителя влезал очередной Мустанг. Опять атака сверху, сближение, даже более быстротечное, чем а прошлый раз. Эрих открыл огонь со ста метров. И опять он мог наблюдать, как завибрировал и изогнулся, переламываясь, самолет противника. На этот раз взрыва не было. Но видно, как Мустанг потерял капот, и зловещие огоньки пламени охватили двигатель. Испустив облачко дыма, истребитель перевернулся и закрутился а неуправляемом штопоре.

Снова набирая высоту, Эрих проследил за двумя другими Мустангами, быстро переведя взгляд с одного на другой. А внизу, под ними он заметил еще пару Р-51. Наклевывалась еще удача. «Снова атакуем истребители», – проговорил он в радиопередатчик. И четверка немецких самолетов кинулась на нового противника. Демонстрируя образцовый заход и атаку на ведомого, Хартман открыл огонь со ста метров. Половина крыла Мустанга отлетела с яркой вспышкой, вражеский самолет кувыркаясь падает вниз, и Эрих успевает заметить, как из его кабины выбрасывается пилот. «Не глазей на жертву, Эрих, достань ведущего», – говорит он сам себе.

Ведущий американской пары заметил немцев, но слишком поздно. Он попытался спастись, бросая свой Р-51 в стандартный левый вираж. «До чего же неуклюжий маневр», – подумалось Эриху, пока он не заметил, что американский пилот не успел сбросить подкрыльевые топливные баки (эти баки достаточно сильно нарушают аэродинамическое совершенство самолета и тем самым мешают как резкому выполнению горизонтального маневра Мустанга, так и достижению наивысшей скорости, которая развивается после перехода а пике, короче – уходу от преследования – прим. пер.). Эрих немедленно среагировал, направив свой Мессер с позывным «КАРАИЯ!» на борту, внутрь кривой, которую описывал Мустанг, делая левый вираж. На последнем пределе собственных сил и возможностей своего истребителя, он круто развернулся вправо. Как и ожидалось, на встречных курсах Мустанг попал прямо под огонь стволов Мессершмитта Хартмана. «Дурень», – вырвалось у Эриха, «он ведь должен был резко прервать свой левый вираж». Вереница мелькнувших огоньков, ярко вспыхивающих в местах попадания пуль и снарядов от Мессера, прошла от пропеллера Мустанга к двигателю и далее по фюзеляжу к хвостовому оперению. Это была длинная очередь – достаточно длинная, чтобы до конца исчерпать боезапас Мессершмитта. Багряно-черный дымок потянулся от Мустанга и считанными секундами спустя палитра красок обогатилась белым паром из поврежденной системы охлаждения двигателя.

Перейдя а пике, Эрих пролетел под своей жертвой и увидел трехметровый язык пламени, лизавший хвостовое оперение Р-51, американец как бы вставал на дыбы, затем опять срывался к земле. Эрих старался распознать по горящим останкам признак того, что пилот американского истребителя еще но погиб. «Прыгай! Прыгай! Да прыгай же, ради бога!» – хотел он крикнуть американскому летчику, если бы тот мог его услышать. Но вот фонарь кабины Мустанга, вспыхнув на мгновение отраженным солнечным светом, отброшен, и пилот выбрасывается,- покидая свой погибающий самолет. С чувством явного облегчения Эрих проследил, как раскрылся его парашют. Эрих оглянулся назад и заметил, что его ведомый Карл Юнгер не отстал и вместе с ним любуется квртиной гибели очередного Мустанга.

Оставаться в воздухе и ожидать дальнейших распоряжений было уже бесполезно, так как кончились патроны. А белые полосы инверсионных следов от американских самолетов снова показались высоко в небе, что предвещало встречу с новой сворой Мустангов. «Возвращаемся на базу», – приказал Хартман своим пилотам. Пока они летели на крыльях триумфа обратно, чтобы заправиться горючим

и пополнить боезапас, Эрих размышлял про себя: «Сегодня мне повезло, но завтра счастье может и отвернуться». После посадки, открыв фонарь кабины. Эрих первым делом показал своему подоспевшему механику – Гайнцу Мартенсу, по кличке Биммель, четыре пальца левой руки. Биммель взглянул на этот знак четырех побед и просиял. Мустанги – проревел что было мочи Биммель, так как знал: оглушенному воем двигателя и треском пулеметов Эриху нормальный слух вернется лишь через некоторое время. Эрих кивнул, и Биммель, насвистывая приступил к подготовке Мессера к очередному вылету. Он наполнил баки горючим, проверил наличие масла, зарядил ленты с патронами для каждого ствола, тщательно вытер стекло кабины и, наконец, придирчиво осмотрев весь самолет, остался доволен своей работой.

Следующие три боевые вылета за несколько дней были богаты боями, но скудны успехами. Американцы ежедневно появлялись по своему обычному расписанию, так что врагов искать не требовалось, но вот атаки были не столь гладкими. Разгром Мустангов а первом бою задел американских пилотов: они буквально мобилизовались против попыток группы Хартмана перехватить бомбардировщики. Поэтому очередные горячие бои Мессеров с Мустангами не принесли результатов германской стороне. В эскадрилье все новые и новые машины получали повреждения в боях, в которых и американцы попадали под огонь пушек и пулеметов, но ни одной подтвержденной победы не было. Пилоты Мустангов хорошо знали свое дело по защите бомбардировщиков, а одинокая группа истребителей Люфтваффе вынуждена была биться буквально с полчищами Мустангов, а почти тщетных попытках защитить свое небо от атакующих.