Вертолёт, 2009 №1

Леонтий Самойлович Миль

Мария Ефимовна Миль

Последняя фраза, произнесенная с таким трагическим накалом, была так мила и комична, что запомнилась мне на всю жизнь.

В свои 17 лет Миша был всегда веселым, открытым, добрым, даже каким-то сияющим, совершенно лишенным, комплексов, свойственных подросткам. Мы встретились с Михаилом Леонтьевичем снова незадолго до его пятидесятилетия, и я увидела того же человека: открытого, простого, какого-то освещенного изнутри, совершенно бесхитростного и даже немного наивного, искренне смеющегося над любой немудреной шуткой. Самым заметным его качеством была удивительная доброта, доброта в чистом виде как основное, постоянное и непреодолимое состояние его души. Эти прекрасные черты он сохранил и в зрелом возрасте».

Очень дружен был Миша и со своим братом Яшей, который был моложе его почти на два года. Яша, рослый, здоровый парень, часто поверял ему свои тайны, невзгоды, в основном связанные с неудачами на экзаменах (почему-то он очень волновался, когда их сдавал). Любо было смотреть на двух братьев, когда они, лежа на диване, рассказывали друг другу анекдоты, больше говорил Яша, а Миша смеялся до слез. Миша, как ребенок (и как все мишки), очень любил сладкое. Однажды мне прислали мед в темной бутылке, мы его понемногу ели. Но хотелось протянуть лакомство подольше, и поэтому я вскоре сказала, что бутылка пустая. Однако Миша все-таки взял бутылку и запрокинул ее в надежде, что хоть одна капля попадет на язык. Можно себе представить его растерянность и общий хохот, когда мед залил ему все лицо и рубашку.

Перед войной Мария Ефимовна с детьми — сестрой Миши Катей и братом Яшей — переехала в Москву, они поселились рядом с нами в крошечной темной комнатке. Как все невестки, я была не очень близка с Марией Ефимовной, уж очень мы были разными. Однако Михаил Леонтьевич был неизменно внимательным к нам обеим, никого не обижал и не становился ни на чью сторону.

Из Иркутска Мария Ефимовна привезла большой альбом с семейными фотографиями, сделанными в местном фотосалоне: вот отец и мать в Баден-Бадене, вот фотография дедушки и бабушки и их многочисленного семейства, а вот и портреты маленьких Кати и Миши в кружевных платьицах, а также Миши, Кати и Яши в юности.

Мария Ефимовна много рассказывала о происхождении фамилии Миль. Род семьи прослеживается начиная с деда Михаила Леонтьевича — Самуила Миля, который дожил до почтенного возраста. В семье сохранился старинный документ, тщательно оберегаемый и перевозимый вместе со всем скарбом даже во время войны и эвакуации. Это большой рукописный лист, датированный 1892 годом, с гербовой печатью Российской Империи, подписанный градоначальником Иркутска. Документ предоставлял право на повсеместное жительство в Российской Империи прапорщику Самуилу Милю, прослужившему 25 лет в русской армии. Документ интересный вдвойне, так как в то время в России евреи имели право селиться только в определенных местах.

Интересна сама история возникновения фамилии Миль. Семейное предание гласит, что дед Миши семилетним мальчиком был украден из литовской деревни «хапугой» (так называли людей, воровавших еврейских детей) и продан в так называемый «кантон», где из таких ребят растили солдат. Когда мальчика спросили, как его фамилия, он, не знавший русского языка, сумел только пролепетать сквозь слезы: «Мель, мель», поскольку в своей деревне он жил на мельнице. Ему и дали фамилию Миль.

Самуил Миль отслужил солдатом 25 лет и вышел в отставку в чине прапорщика. Уже в зрелом возрасте он случайно встретил человека, укравшего его, узнал свою настоящую фамилию и посетил это местечко, но никого из родственников уже не было в живых. Он остался в Сибири, в Иркутске, женился и обзавелся большой семьей. Его сын Леонтий (отец Миши) стал служить на железной дороге. Женился он на Марии Ефимовне Шейнерман (мама Миши), которая слыла первой красавицей и была намного моложе своего мужа. В Иркутске она работала зубным врачом. Дети росли дружно и весело. Родители дали своим детям хорошее образование. Они посещали гимназию, брали уроки немецкого языка. Миша учился играть на фортепьяно, занимался живописью с художником Копыловым. Любовь к рисованию Миша пронес через всю жизнь. В зрелые годы он рисовал уже профессионально, особенно ему удавались акварели, пробовал он и пастель.

Кровавые события революции и гражданской войны не обошли Иркутск стороной, после революции здесь осели белогвардейцы и белочехи. Миша написал в своем детском дневнике: «На десятом году я пережил время великой смуты в России». Совсем маленьким мальчиком он начал писать в дневнике первую автобиографию: «Я родился в 1909 году в Сибири, в городе Иркутске. Начитавшись разных книг, стал ощущать в себе много талантов, потом благодаря книгам же в них разуверился». И здесь же: «Я буду строить самолеты». Запись эта появилась не случайно. В то время, в начале ХХ века, вся молодежь увлекалась авиацией. Миша в 8 лет делает первую модель самолета, а в 12 лет участвует в конкурсе авиамоделистов, проходившем в Новосибирске.

После окончания школы Михаил Миль поступил в Томский технологический институт, откуда его после первого курса отчислили. Он сам рассказывал об этом так: «Я никогда не интересовался объявлениями деканата, а тут случайно подошел и прочитал на доске приказ о своем отчислении из института. Я пошел в деканат, где мне объяснили причину отчисления — был сигнал о том, что у нас дома есть мягкие стулья». В 1926 году этого было достаточно, чтобы обвинить человека в мелкобуржуазности и «не том» происхождении — право на обучение тогда имели только выходцы из рабочих и крестьян.

Миша не очень огорчился, устроился на кожевенный завод в химическую лабораторию, где проработал около года. Работал он увлеченно, даже усовершенствовал некоторые технологические процессы. Заведующий лабораторией дал ему отличную характеристику, с которой Миша поехал в Москву, в отдел Наркомпроса. Там уже как рабочий, член профсоюза кожевенников, он получил направление на авиационное отделение Новочеркасского политехнического института.

Группа студентов политехнического института: М. Миль — крайний слева, П. Руденко — вторая справа в первом ряду

Корпус политеха, в котором располагалась аэродинамическая лаборатория